Шрифт:
Закладка:
Альбус ещё раз посмотрел на буйство Тёмной Магии перед собой. Это было нечто совершенно невообразимое. Он всякое повидал, но творения Волан-де-Морта просто не могло существовать, оно должно мгновенно разлететься на составляющие!
— Никто не придет, — холодно произнес голос Морфина, — и тебе отсюда не уйти. Никто не в силах тебе помочь. Здесь властвует магия столь высокого уровня, что ты оскорбляешь её своим существованием. Не оскорбляй её своими жалкими попытками противоборства. Знаешь ли ты, что лежит за стеной смерча?
Слишком длинная фраза для Морфина, да и непонятно, как он может быть живым… В смысле, существующим в таких условиях?
А если Морфин принял на себя слишком много эрегху? Если тот стул, который он видел, крестраж Морфина, спонтанный крестраж?
Даже будь Альбус свеж и бодр, как июньское утро — он бы проиграл бой с этим выкидышем запретной магии. Но он знает, что делать…
Альбус вложил большую часть сил в один единственный удар, который был призван ненадолго стабилизировать форму меняющегося вихря, а потом закинул туда кольцо-крестраж с Воскрешающем Камнем.
На какой-то миг установился паритет между крестражем и вихрем, а потом кольцо вместе с камнем брызнуло кровью, заорало голосом Тома Реддла и развеялось пеплом, который почти сразу превратился в ничто.
— Нет! — завопил ветер, — Кольцо Марволо! Нет!
Альбус, ориентируясь на фон от второго крестража, ударил туда самым мощным Светом Души за свою жизнь. Золотое Пламя на миг пробило в серо-красном ветре брешь, в вихре словно образовался «глаз бури».
К сожалению, меч Гриффиндора нельзя левитировать. Но Альбус просто наморозил льда на рукояти и очень быстро запустил его в стул Морфина. Стул попробовал выставить какую-то защиту, но меч Гриффиндора с лёгкостью пробил её.
Опять брызнула кровь, и раздался вопль, только в этот раз двойной и голосом Морфина — от стула и от ветра.
А затем Альбус почувствовал, как ветер становится всё более хаотичным, стремясь пожрать абсолютно всё, включая себя…
Альбус с невиданной скоростью накладывал на себя защиту, Бузинная Палочка побивала собственные рекорды скорости.
Он почувствовал себя рыбкой в аквариуме. Рыбкой, что то ли сейчас сварится, то ли останется без аквариума…
Он вновь полез в карман за зельями Фламеля. Вторая порция с таким незначительным временным интервалом убьёт его с вероятностью пятьдесят процентов…
Но это самый лучший выход! Альбус выпил, и едва флаконы опустели, почувствовал, как останавливается сердце.
— Повезло, — подумал он, вновь заставляя сердце биться, — вероятность именно этого побочного эффекта была не выше шестнадцати процентов.
С новыми силами он усиливал защиту, теперь уже веря, что выживет. Минуты три он боролся с магическим взрывом, пока всё не кончилось.
Смерть Морфина уничтожила и хижину, и все прочие части защиты. Хижину Гонтов просто удалили из реальности. Альбус стоял и не видел ничего, кроме возникшего из ниоткуда, заново родившегося Источника Гонтов.
И это очень плохо. Не все чистокровные — это снобы, которые считают, что мир им обязан, потому что лет пятьсот назад кто-из их предков что-то сделал. Некоторые действительно готовы отдать многое за Источник Магии, а Волан-де-Морт теперь может им его предложить… А уж если окажется, что свою душу отдавать необязательно…
Альбус начал творить чары, которые призваны скрыть появление Источника Магии. Столько надо сделать, Хогвартс проведать, но это всё потом…
С тоской он посмотрел на свою левую руку, точнее, на палец. Сколько ему осталось? Он бы дал максимум года три при соответствующем лечении…
Великий маг, хозяин двух Даров Смерти из трёх, ученик лучшего алхимика в истории… Он всегда считал, что годы меняют людей, что опыт делает их умнее и мудрее…
Не в его случае, как был дураком после выпуска из школы, так и остался больше чем через триста лет биологического времени.
Проклятия Волан-де-Морта сделали своё дело. Ему повезло, что он не умер на месте, но рана однозначно смертельна, даже смена тела не поможет, его могут спасти только две вещи — все Дары Смерти и крестраж. Крестражи ему не нужны, а Воскрешающий Камень он уничтожил.
В довершение всего, он уже сделал, что мог, но такие раны невозможно лечить самому, только доверить кому-то другому. Желательно, чтобы этот кто-то был сведущ в зельеварении.
Северус? Нет, он не считает его компетенции удовлетворительными. Мальчик пугающе молод. Да и веры к нему нет, путь раскаяния должен занимать много лет…
Но Альбус знает, к кому надо обратиться. Он бы предпочёл другой способ коммуникации, но это не в его власти.
Он достал из кармана невзрачное зеркальце. Приложил к стеклу палец, отправил отпечаток энергетики. Потом наколдованными по специальной формуле чернилами стал писать на зеркале шифром, известным только двоим.
«Николас, я словил проклятие и умираю», — после этого он разбил зеркальце.
Через миг зеркало собралось вновь, и там уже был ответ.
«Приходи к восьмому полигону. Я уже там. Фламель.»
Альбус переместился в свой дом, а потом начал творить заклятие для перемещения. Главное, убедить Николаса всё сделать побыстрее, он не может себе позволить, как в 1945 году месяц валяться на койке…
Конец POV Альбуса Дамблдора.
Я завершал последние приготовления. Всё оказалось просто. В Хогвартс попал по аналогу Исчезательного шкафа. По связному артефакту выдал Юму сигнал от отца, и тот пришёл в Выручай-комнату, притащив с собой двух Пуффендуйцев-пятикурсников. Сейчас они лежали оглушённые, а я готовился. Если бы Юм не справился, пришлось бы материал с собой тащить, но так лучше — Альбус не отмоется от смертей студентов в Хогвартсе.
Ритуал был несложен, хотя, может быть, он был не сложен по сравнению с той магией, что я обычно творю. Я срезал с лица Дэвида Юма кусочек кожи и правильным образом приделал к себе — теперь для систем замка я Дэвид Юм, шестикурсник Хогвартса с факультета Слизерин. Само собой, любой увидит кусок кожи на лице и поймёт, что что-то не так — но я же метаморф? Очень скоро я стал внешне не отличим от Юма.
В карманы с расширением пространства влезли пара артефактов, кое-какие материалы, заготовка под крестраж, Нагайна,
