своих гостей, а в Воротах Бури не принято спрашивать, можно ли что-то взять, когда ты в доме у друзей.

— В доме у друзей? Хотел бы я взаправду чувствовать себя так.

Эйат, держась рукой за столбик, расправила крыло и погладила его перьями по щеке.

Они оседлали своих скакунов и поехали бок о бок по дорожке между рощ. Листья шелестели под морским бризом, серебристые под ярким, лишенным теней светом. Мягко стучали копыта, не поднимая пыли в этом влажном воздухе.

— Ты добрая, Эйат, — застенчиво произнес Рошфор. — И почти все твои сородичи были добры ко мне. Боюсь, что не относящийся к людям пленный не мог бы надеяться на такое на заселенной людьми планете.

Эйат не сразу нашла слова. Она говорила с ним на англике, и ради практики, и из вежливости. Сейчас ей не хватало понятий. Единственная фраза, которую она сумела составить, грешила тавтологией:

— Не обязательно ненавидеть для того, чтобы сражаться.

— Однако это не мешает. Если ты, конечно, человек, — криво улыбнулся он. — Вот и Драун…

— О, он не питает к тебе ненависти. Он всегда такой. Я… как это? Жалею его жену. Нет, не то что жалею — это ведь значило бы, что я чувствую себя выше ее, да? А она вот терпит.

— Почему она не уйдет от него?

— Из-за детей, конечно. А может быть, она не так уж несчастна. У Драуна могут быть свои хорошие стороны, раз Грилл остается его компаньоном. И все-таки я в браке буду гораздо счастливее.

— Грилл… — покачал головой Рошфор. — Боюсь, что я навлек на себя ненависть твоего… брата Кристофера Холма.

— Конечно, — прощебетала Эйат, — ты ведь занял место, которое так хотел занять он. Прямо-таки слышно, как его сердце обливается кровью.

— А ты не держишь на меня зла? Вы ведь с ним так близки.

— Мне больно видеть, как он страдает. Но это пройдет. И потом, я беспокоилась, не слишком ли он к ней привязался. — «Вот об этом не надо, девочка». Эйат посмотрела на человека. — Мы говорили о том, что нас не касается. Лучше расскажи мне о звездах, на которых ты побывал, о пространствах, которые пересек, и о том, как приходится воевать там.

— Ну, не знаю, — сказала Табита. — Уж очень все неопределенно.

— Назови мне хоть одну стратагему, которая была бы определенной, — ответил Аринниан. — Вся суть в том, что, удастся план или нет, условия все равно изменятся. У Империи отпадет повод нас бомбить, появится веская причина не делать этого, и Авалон будет спасен. — Он посмотрел на Драуна. Тот засмеялся:

— Одобряю ли я, ак-х? По мне, любой план хорош, если позволяет убивать терран.

— А ты уверен, что они высадятся именно там, где надо? — спросила Табита.

— Конечно, нет! — рявкнул Аринниан. — Мы сделаем все, что можно, чтобы они по логике выбрали именно этот район. Кроме всего прочего, мы готовим нескольких дезертиров. Тер-ране вряд ли заподозрят, что их послали мы — ведь улететь с планеты не так уж трудно. Оборонная техника не занимается объектами, направляющимися в космос.

— Хм. — Табита задумчиво провела большой красивой рукой по своему квадратному подбородку, крупному рту. — Если б я была офицером терранской разведки и кто-то, будто бы сбежавший с Авалона, пришел ко мне с такой историей, я бы поместила его под… как этот поганый прибор называется? — под гипнопроб.

— Несомненно, — коротко кивнул Аринниан. — Но дезертиры будут настоящие. Мой отец дал задание ловким людям позаботиться об этом. Подробностей я не знаю, но могу угадать. У нас ведь есть и паникеры, и те, которые хотят сдаться, потому что убеждены, что мы в любом случае проиграем.

А есть сомневающиеся, и первые им доверяют. Предположим… ну, например, президент Викери вызывает потенциального предателя для секретной беседы. И говорит ему, что сам бы охотно сбежал, но для него это равносильно политическому самоубийству, зато он может помочь некоторым людям передать кое-что терранам. Понятно? Я не хочу сказать, что именно так все и будет — я не знаю, насколько мы можем довериться Викери, — но детали проработают люди моего отца.

— А перемещение военной техники сделает историю правдоподобной. Превосходно, — злорадно произнес Драун.

— Вот за этим я и прибыл, — сказал Аринниан. — Моя задача побеседовать с начальниками гражданской обороны и заняться координацией наших общих действий. — Встав со стула, он начал прохаживаться взад и вперед перед Табитой, не глядя на нее. — А здесь у вас особый случай, — отрывисто произнес он. — Нам очень помогло бы, если бы кто-то из их же людей передал им ту же информацию.

Она со свистом выдохнула воздух. Драун подался вперед, опершись на ноги.

— Да, — сказал Аринниан. — Твой разлюбезный Филипп Рошфор. Ты скажешь ему, что я прилетел сюда, потому что беспокоюсь за Экваторию. — И он пересказал ей подробности. — Потом я придумаю себе какое-нибудь дело на соседних островах и полечу туда на ранце вместе с Эйат. Наш флиттер останется здесь, без всякой охраны, разумеется. Ты ведь позволяешь ему свободно гулять повсюду, не так ли? Ясно, что он предпримет.

Табита так стиснула черенок трубки, что он сломался, и даже не заметила, что чашечка упала, разбросав пепел и угли.

— Нет.

Аринниан с неожиданной для себя смелостью стал перед ней и взглянул ей в глаза:

— Он значит для тебя больше, чем твой мир?

— Закогти меня Бог, если я стану так его использовать.

— Если он столь благороден, что даже в мыслях не злоупотребит твоим доверием, чего тебе бояться?

— Я не собираюсь уступать ему в том, что касается чести.

— Какая может быть честь у этого ублюдка? — хмыкнул Драун.

Она перевела взгляд на него и потянулась к столику, на котором лежал нож.

— Ну ладно, ладно, — пробормотал тот, отступая.

Все трое испытали облегчение, когда последовавшая за этим тишина прервалась. Кто-то начал колотить в дверь. Аринниан, стоявший ближе всех, открыл. Это был Рошфор, приведший лошадь и зирраука. Он нервно дышал, и кровь отхлынула от его смуглого лица.

— Еще не пора, — сказал ему Аринниан.

— Эйат… — начал тот.

— Что? — Аринниан схватил его за плечи. — Где она?

— Не знаю. Мы… ехали верхом и разговаривали. И вдруг она закричала. О Господи, у меня не идет из головы этот крик. Потом взмахнула крыльями, взвилась и исчезла за вершинами деревьев, не успел я и рта раскрыть. Я подождал и…

Подошедшая Табита хотела оттолкнуть Аринниана, но, видя, как его пальцы впились в плечи Рошфора, остановилась.

— Фил, — сказала она тихо. — Дорогой, подумай. Она, должно быть, услышала что-то ужасное. Что это было?

— Не