находились не то чтобы очень далеко от их района, но…

– Хотел бы я знать, кой черт понес туда твою маму, – хмуро глядя на сбившиеся в кучу флажки, проворчал Вернер.

– Поясните, – попросил Тимофей.

– Это – арабский квартал. Скажем так, не самое респектабельное место.

– Арабский?

– Так его называют. Район, где живут эмигранты. В основном – выходцы из стран Ближнего Востока, потому и говорят «арабский». Хотя, конечно, других переселенцев там тоже хватает. Как и… – Вернер помолчал, подбирая слова, – …говоря официальным языком, людей с низким уровнем социальной ответственности. Вы понимаете, о ком я?

– Понимаем, – сказала Габриэла. – Это люди, которые не хотят работать и живут на пособие. Да?

– Если бы только на пособие, – хмыкнул Вернер. – Хотя в целом правильно. Что могла делать в этом районе твоя мама? – Он посмотрел на Тимофея.

– Посещать какие-то организации, связанные с социальной защитой? – предположил он. – Если этот квартал населен эмигрантами?

– Хм-м… – Вернер почесал подбородок. – Ну, может, и так. Давайте проверим. – Он ушел в свою комнату и вернулся с ноутбуком.

Предположение Тимофея подтвердилось. Представительство службы социальной защиты действительно находилось в этом районе. Их там было даже два.

– Твоя мама могла посещать любое, – сказал Вернер. – И ей ничто не мешало заходить по дороге в магазины и закусочные.

– А доставка еды?

Вернер пожал плечами:

– Долго сидела в очереди – в соцслужбах такое бывает, там у них вечно черт ногу сломит, – проголодалась, заказала поесть. Все просто.

Тимофей задумчиво покивал.

– Вы не подскажете, каким транспортом удобнее добраться в этот район?

Вернер нахмурился:

– Для чего тебе туда добираться?

– Хочу осмотреться на месте. Возможно, это натолкнет меня на какие-то мысли.

– Да что ты говоришь! – Вернер прищурился. – А я вот думаю, что тебя там натолкнут не на мысли, а на нож. Или еще на что похуже… В этих кварталах полно всякого сброда – я что, непонятно выразился? – Он повысил голос: – Нечего тебе там делать!

– Хорошо. Спасибо. Всего доброго. – Тимофей поднялся.

Вернер вздохнул:

– Вот осел упрямый! Все равно ведь поедешь, так? И эту дурочку с собой потащишь? – Он кивнул на сестру.

– Почему это Тим меня потащит? – возмутилась Габриэла. – Я сама пойду. Я тоже хочу узнать!

– Что?

– Всё!

Вернер невесело усмехнулся:

– Н-да. Видимо, не судьба мне сегодня отдохнуть после дежурства… Ладно, поехали вместе.

Габриэла взвизгнула:

– Спасибо!

– О себе забочусь, – усмехнулся Вернер. – Если вас в этих кварталах поймают и продадут на органы – кому искать-то? А у меня, между прочим, через две недели отпуск.

60

Генрих Вайс стоял в столовой в уличной одежде. Он избавился только от шапки и очков. Стоял, как музейный экспонат, а вокруг него собрались все гости и служащие станции.

Все, кроме Брю. Она спала, и ее не стали тревожить.

– Я ее не убивал, – глухим голосом сказал Генрих, глядя в пол.

– Херня, – отозвался Лоуренс; он восседал на столе, сложив руки на груди, и не сводил пристального взгляда с затылка Генриха. – Твоя отвертка у нее в глазу. Ты учился с Брю в одном классе. И ты внезапно оказался здесь вместе с ней. Слишком много совпадений, чтобы я тебе поверил. Что, она тебя отвергла тогда и ты решил мстить? Все эти идиотские анонимки… Черт побери, ты же взрослый мужик!

Генрих содрогнулся, будто его ударило током. Резко опустил голову еще ниже.

– Генрих, – тихо позвал Конрад. – Почему ты сразу не сказал?

– О чем? – резко спросил Генрих.

– Обо всем.

– Я увидел Брю. Узнал ее. Но я не хотел, чтобы она узнала меня, держался от нее подальше. И она, кстати, не узнала – в детстве я был гораздо большим уродом, чем сейчас. Это вообще никого не касалось, кроме меня, ясно?!

– Допустим, – кивнул Конрад. – А отвертка?

– Что «отвертка»? – Голос Генриха зазвенел от злости. – Вы все видели эти отвертки сто раз. Я думал, что все очевидно. Я просто хотел дождаться следовательской бригады! Проклятая буря…

Тимофей сидел в кресле молча и смотрел на Генриха. Ему казалось, что парень изо всех сил старается не заплакать.

– Херня, – повторил Лоуренс. – Хотя я, пожалуй, готов поверить, что ты не хотел убивать. Просто решил припугнуть ее, да? Поиграть в крутого парня? А потом, когда ты увидел, что это не Брю, а Габ, испугался сам, и все получилось случайно. Так?

– Да говорю вам – я никого не убивал! – заорал Генрих, подняв голову и уставившись на Лоуренса. – Я не убийца…

– Генрих? – послышался голос.

Генрих осекся и уставился в дверной проем. Там стояла Брю и смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Это – ты? – произнесла она хриплым шепотом.

Тимофей медленно перевел взгляд с ее лица на лицо Генриха. Тот вновь опустил голову, пряча дефект.

Лоуренс соскочил со стола и подошел к Брю. Под немигающим взглядом Тимофея они взялись за руки. Рядом с Тимофеем хмыкнула Вероника.

– Это он убил Габриэлу?! – повысила голос Брю.

– Я не убийца! – дернулся к ней Генрих, но Лоуренс заслонил Брюнхильду собой, а Конрад и Оскар схватили Генриха за руки.

Генрих остановился. Посмотрел на начальника станции, на врача.

– Вы что, правда думаете, что это я?..

– Я думаю, – мягко сказал Конрад, – что налицо – странные факты. А еще я думаю, что отвечаю за жизни людей, присутствующих здесь. Поэтому до тех пор, пока не прибудет следственная бригада, тебе лучше посидеть под замком. Или ты считаешь, что я неправ?

Генрих промолчал, понурив голову.

– И где же мы его изолируем? – спросил Оскар.

– Теплый склад, – сказал Конрад. – Запирается снаружи, и там вполне можно жить. Прости, Генрих, ничего личного.

– Конечно, ничего личного! – Голос Генриха вдруг превратился в змеиное шипение. – Всегда, всю жизнь – ничего личного! – Он поднял голову и нашел взглядом Брю. – Ты не помнишь, почему я ушел из вашей школы после пятого класса?

Брю побледнела и отступила еще дальше под защиту непоколебимого Лоуренса.

– Ты ведь мне правда нравилась! – выкрикнул Генрих. – Я пытался с тобой дружить. Просто, мать твою, дружить! А ты что сделала? Соврала учительнице, будто я толкнул тебя в лужу! А потом – что запер тебя в мужском туалете. Чего только не придумаешь, лишь бы не общаться с уродом, да?! Тогда тоже было – ничего личного. Я помню взгляд директора, так и говоривший: «Генрих, ну ты же понимаешь: она – хорошая красивая девочка из приличной семьи, а твой отец – автомеханик, и по роже твоей – будто танк проехал…»

– Парень, – перебил его Лоуренс, – если ты сейчас пытался оправдаться – получилось не