Шрифт:
Закладка:
Павел также не считает невозможным, что между крещением Иисуса и Его публичным появлением прошло несколько лет. Вайс объявляет это предположение необходимым и апеллирует в его пользу к свидетельству четвертого Евангелия. Последний критик, считая, что Иисус появился только в более позднем возрасте, в то же время полагает, что апелляция Иринея к его свидетелям не является неправдоподобной, и не хочет отбрасывать свидетельство четвертого Евангелия. И те, и другие поддерживают друг друга.
Но ситуация скорее такова, что утверждение четвертого Евангелия разрушает свидетельство «всех старейшин», на которое опирается Иреней, и делает ненужным более пристальное рассмотрение «облака свидетелей».
Иреней все же думает, что ему удастся объединить свидетельства четвертого Евангелия и Евангелия от Луки: Иисусу было тридцать лет, когда Он крестился от Иоанна, и уже более сорока лет, когда Он учил перед народом. Но Евангелия сообщают, что Иисус был распят при Понтии Пилате, который был низложен за год до смерти Тиберия, и что Тиберий царствовал 23 года; кроме того, если Иисус был крещен в возрасте тридцати лет на пятнадцатом году правления Тиберия, то к моменту его появления после сорокового года Тиберий был не только давно мертв, но и Понтий Пилат был низложен. К чему же пришел Иреней со своей гипотезой? Далеко не только к изложению Евангелий, которое представляется одним из самых достоверных. Смерть Иисуса должна была произойти в то время, когда Понтий Пилат уже давно был отозван из Иудеи.
Итак, если это противоречие возникает только из-за того, что хочется объединить свидетельство четвертого евангелиста со свидетельством третьего, но если последнее уже стало для нас недействительным, то, пожалуй, первое может утверждать себя тем лучше. Пусть оно даже будет подкреплено свидетельством всех ветхозаветников, слышавших то же самое от Иоанна. Правда, Иреней говорит и о других, которые говорили не только об Иоанне, но и о других апостолах и свидетельствуют, что слышали от них то же самое; но этой гиперболой мы можем вполне пренебречь, так как для нас может быть достаточной гарантией, если тот же апостол также устно свидетельствовал о том же самом, что мы читаем и сегодня в его Евангелии. Мы должны быть даже скромны, так как не имеем ни от других апостолов, ни от старцев, которые бы слышали это от них, ничего написанного о столь высоком возрасте Иисуса. И тогда поистине не мелочь, что в четвертом Евангелии нам еще подвластен тот смысл, в котором автор его также устно говорил с апостолами эпохи Иисуса!
Да, если бы не более поздние, солидные исследования традиции пребывания Иоанна в Эфесе и долгой жизни! Но мы не хотим из-за них воздерживаться от более пристального изучения евангельского свидетельства.
Иреней, однако, совершенно прав, утверждая, что было бы бессмысленно и несоразмерно, если бы Иисусу еще не было сорока лет, а иудеи теперь хотели сказать: тебе еще нет пятидесяти лет, а ты хочешь видеть Авраама? Если бы мы прочитали подобное восклицание у другого автора, то, по крайней мере, должны были бы сделать вывод о его субъективной предпосылке настолько, чтобы быть уверенными в том, что, по его убеждению, человеку, к которому он обращается, уже исполнилось сорок лет. Но не в случае с четвертым евангелистом! Мы привыкли к тому, что он доводит контрасты до крайности, не особо заботясь об их долговечности. Так и здесь — он создал контраст такого рода. Пятьдесят лет и тысячелетия между Авраамом и Иисусом слишком несоизмеримы — до бесконечности и неизмеримости, — чтобы кому-то в жизни пришло в голову сказать: тебе еще нет пятидесяти лет, а ты уже видел Авраама? Поэтому люди, не желающие отрекаться от всякого смысла, могли бы даже говорить только в том случае, если бы было более вероятно, что Иисус мог видеть Авраама, когда ему было пятьдесят лет. Но настоящие люди не могут утаить от оппонента подобный аргумент. Несколько лет не имеют значения, когда речь идет о расстоянии в тысячелетия. Иудеи не произносили таких слов. Но из этих слов мы также ничего не узнаем о взглядах евангелиста на возраст Иисуса. О том, сколько лет было Иисусу в то время, он думает здесь так же мало, как и в других местах, он хочет только создать контраст, противопоставить тысячелетиям, отделяющим Иисуса от Авраама, следующее круглое число, наиболее подходящее по легкости подведения под категорию тысяч и сотен, и вот, не заботясь обо всех последствиях, он доходит до того числа, которое мы сейчас читаем. При этом он даже забывает, что хотел изобразить чистую невозможность, и теперь позволяет иудеям говорить так, как будто они имели в виду, что это было бы более возможно, если бы Иисусу было пятьдесят лет.
Что, наконец, с позволения четвертого Евангелия, между крещением Иисуса и Его публичным появлением не может быть месяцев, а тем более лет, мы уже доказали в другом месте; и апологету придется успокаивать себя в вопросе, когда и в каком возрасте появился Иисус, признанием незнания, которого он не стыдится в высших вопросах.
Одно, по крайней мере, мы могли бы, пожалуй, определить, а именно зрелый возраст, которого требовало такое дело, как явление Господа. Но для этого надо было присмотреться к этому произведению повнимательнее. Но об этом позже! В конце нашего изложения мы вернемся к этому вопросу.
Раздел второй. Подготовка к публичному явлению Иисуса.
§ 12. Действие Крестителя.
1. Местность.
Матфей уже рассказывал, что в те дни, когда Иисус жил в Назарете, явился Иоанн Креститель и призвал народ к покаянию, ибо наступило Царство Небесное. Евангелист также рассказывает, где Иоанн Креститель проповедовал покаяние. В пустыне Иудейской.
Но как согласовать это утверждение с последующим, что толпа кающихся «вышла» к Крестителю и крестилась от него в Иордане? Иудейская пустыня лежит на западной стороне Мертвого моря, но она не простирается так далеко над Иерусалимом, чтобы касаться берегов Иордана. Таким образом, эти два утверждения полностью противоречат друг другу. И это противоречие сохраняется. Матфей ни в коем случае не думает
