Шрифт:
Закладка:
— Ладно, — смирился Серый. — Пойдем дальше. Софья Ильинична утверждает, что мы можем изыскать деньги на телепорт, но тогда ни на что больше не останется.
— Это не дело.
— Не дело, — подтвердил Серый. — По приоритету он не на первом месте.
— До его строительства должно быть построено защищенное помещение, — напомнил я.
— Но мы можем потихоньку закупать для него ингредиенты с денег, которые мы получим с продажи артефактов. — Серый раскрыл еще одну папку, в которой оказался бизнес-план по торговле артефактами и зельями через интернет. Честно говоря, я в этом не разбирался вовсе, поэтому полистал с умным видом и сказал:
— Если Софья Ильинична одобряет, значит, все в порядке.
— Одобряет, — грустно сказал Серый. — Но на собственность Карповых у нас вообще сейчас ничего нет для развития.
— Возможно, стоит согласиться на предложение Лазаревых, — вздохнул я. — Беспроцентный кредит на пять лет практически на любую сумму.
— А взамен? — Серый сразу заподозрил подвох.
— Возможность верхушки клана обследоваться у наших целителей.
— Все?
— Все.
— Это не самое страшное. Мария Тимофеевна и без того на контроле.
— Но тем самым я признаю и наше родство, и то, что у меня нет претензий к Лазаревым.
— А у тебя они есть?
Я задумался. У Ярослава, который был до меня, претензии точно были, но мне Лазаревы сразу были посторонними. Какие могут быть претензии к посторонним людям?
— Понимаешь, Серега, я подозреваю, что у них есть свои интересы и не хочу играть по их правилам.
— Ванька договор проверит так, чтобы подводных камней не осталось, — уверил Серый. — Если деньги не обременены никакими условиями, то это просто деньги. Ты же ничего не имеешь против денег?
— Я и против Лазаревых ничего не имею, — признал я. — Ладно, я подумаю. Предложением от Лазаревых мы всегда успеем воспользоваться. Может, деньги еще откуда свалятся.
— Разве что нападет кто-то? — вздохнул Серый. — Так все уже наученные чужим горьким опытом, да еще один «Вишневый сад» мы пока точно не переварим…
— Просто мы неправильно действуем. Нужно не отбиваться, а поглощать чужой клан, — с серьезной рожей сказал я. — Тогда получаем и территории, и предприятия, и людей.
Серый застыл, уставившись в одну точку, и я испугался, что моя шутка слишком сильно надавила ему на мозги.
— А ведь точно, — выдохнул он. — Поглотить клан без драки проще простого. Тебе достаточно жениться на единственной наследнице.
— Серег, иди в жопу, — беззлобно бросил я. — Пока из единственных наследниц нам известна только Жданова, а она мало того, что старая для меня, так еще и Давыдов-старший ее от зависимости лечил.
— Нет, такого нам не надо, — опомнился Серый. — Лучше силовым методом чего отжать. То, что старше, — это и фиг бы с ним, но дурная наследственность никуда не денется. Хотя, конечно, клан богатый…
Он задумчиво на меня уставился, наверняка размышляя, справлюсь ли я в случае чего с дурной наследственностью. Это дело надо было пресекать.
— Серег, первым, кто женится на пользу клана, будешь ты, — предупредил я сразу, чтобы он планов в этом отношении не строил. Да уж, шутка вышла не только дурацкой, но и стимулирующей Серого на дурацкие идеи.
— А чего сразу угрожать? — обиделся он. — Я же не за себя переживаю, а за весь клан.
— Как раз сейчас ты переживаешь конкретно за себя.
— По расчету женятся только главы кланов. Да и не вольешь другой клан в противном случае. Но Жданова, конечно, не вариант, хоть ее Илья Владимирович на тот момент от тяги к наркоте избавил, но она за это время могла новым увлечением обзавестись. Кстати, ты молодец, что еще одного целителя нашел, — быстро свернул с опасной темы Серый. — Может, откроем все-таки косметологическое отделение? Интерес точно есть. И Олег Павлович жалуется, что стоматологических кабинетов недостаточно.
— Мне он тоже говорил. Но я считаю, что это временный наплыв пациентов, — ответил я. — Пройдет популярность — и очереди закончатся.
— Считать ты можешь что угодно, но еще один кабинет свою стоимость отобьет в момент. А наши дантисты перестанут работать в таком авральном режиме.
— Все равно большинство пациентов записываются конкретно к отчиму.
— Большинство — это не все.
— Ладно, — сдался я, — оборудуйте еще один кабинет, насадки сделаю.
— Давно бы так, — проворчал Серый. — А ведь это дополнительные деньги, которых нам так не хватает. А что с косметологическим отделением?
— Пока мимо.
— Да чего мимо-то? — не согласился Серый. — У нас финансовый кризис, мы, можно сказать, сидим на кладе, а ты этот клад не желаешь пускать в дело.
— Слушай, Серег, там столько подводных камней выплывает, вплоть до определения личности, что давай этим займемся потом, когда разгребемся хотя бы с Накрехом.
— Слово даешь, что как только мы его накроем, ты подумаешь в эту сторону?
— Подумаю, — легко согласился я. Подумать — это не пообещать. Я точно так же могу отказать, если посчитаю затею несвоевременной или непроработанной. — Не знаешь, Илья Владимирович сегодня в лечебнице?
— В лечебнице, а что?
Тогда заедем по дороге.
— Папа не любит, когда его отвлекают от приема пациентов, — подал голос Тимофей.
— Мы ненадолго. Я ему просто передам документы, — пояснил я. — Отвлекать от приема не будем.
Но отвлекать и не пришлось, потому что мы приехали удачно — в законный перерыв между пациентами, и я вручил Илье Владимировичу папку с выписками из обоих архивов. Сидел он в комнате для отдыха целителей, и там обнаружился еще и Бажен, который на нас не обратил ни малейшего внимания, полностью поглощенный какой-то практикой. Хорошо за него взялся Давыдов, прямо глаза радуются.
— Только все эти бумаги — совершенно секретная информация, — предупредил я. — Нельзя, чтобы она попала в чужие руки.
— Так она была получена из чужих рук, — уверенно ответил Давыдов-старший, как только открыл папку. — Даже не ожидал, что вы с этим столь быстро справитесь.
— Там выжимки из двух архивов и мои заметки.
— Отсюда выносить не буду, — решил Давыдов. — И если не смотрю — лежит в сейфе. Так пойдет?
— Пойдет. Главное, чтобы пациенты даже краем глаза не видели, потому что архивы получены не совсем легальным путем и их владельцам не надо знать, что они больше не единственные.
— Судя по вашему радостному лицу, Полине это может помочь, — заметил Давыдов.
— Либо поможет, либо останется без изменений.
— Ярослав, я внимательнейшим образом все прочитаю, — сказал Давыдов. — Как я понимаю, поездка не горит?
— Поскольку я там тоже должен быть, то только конец следующей недели, не раньше, — подтвердил я.
— Конец следующей недели? Ярослав, ты не торопишься?
— Илья Владимирович, чем скорее мы запустим у Полины рост источника, тем лучше. Навредить ей мы не навредим, как вы убедитесь, изучив папку. То есть в самом плохом случае результата не будет.
— Да нормально все будет, — вмешался в разговор Тимофей, который уже видел архивы, причем полный вариант, а не выжимки. — Точно говорю.
Давыдов-старший слишком осторожничал, и это было основной причиной, почему я считал, что Тимофей, который был способен на риск, его превзойдет. Пусть у отца огромный источник, но он будет ограничен ритуалами ступеней, которые все не пройдет в силу возраста. Максимум использует три. Да, сейчас Илья Владимирович стал лидером нашего целительского сообщества, но так будет не всегда. Лет десять-пятнадцать — и вперед вырвется Тимофей, потому что у его отца никогда не будет таких возможностей как у сына. И потому что главный признак хорошего целителя — стремление к экспериментам. К тому, чтобы не останавливаться на полученном наборе знаний, а добавлять к ним свое.
Интерлюдия 17
Сергей Львович Баженов кипел от злости. Подумать только, ему предлагают пойти на прием к сопляку, о котором еще год назад никто не знал и который сам по себе ничего не представляет. Сопляку, который увел у Баженовых начальника службы безопасности и еще ряд ключевых фигур. Баженов давно выбросил из головы, что Постникова он собирался убить, а остальных, кого прибрал к рукам Елисеев, выставил из клана по причине необратимой инвалидности. А инвалидность оказалась обратимой. Баженову было наплевать, сколько стоило выращивание конечностей, для него было главным, что все эти ценные специалисты теперь работают не на него, а на лазаревского ублюдка, которому те даже постеснялись дать свою фамилию. Короче говоря, всего это было более чем достаточно, чтобы Сергей Львович начинал пыхать от злости, стоило при нем упомянуть Елисеева.
— Торичка, это недопустимо, — как можно мягче выразил он свои чувства, потому что разговаривал сейчас с женой.
— Что
