Шрифт:
Закладка:
Ночью Арзо плохо спал. В маленькой комнатенке было жарко, душно. Всю ночь молодая плоть еще грезила доярками. На заре он побежал к реке, долго с наслаждением барахтался в обмельчавшем потоке. В семь часов явился в контору: к концу полугодия накопилось много работы. Центральная усадьба колхоза еще пустовала. Арзо шел по тенистой аллее созревающих абрикосов и яблонь, издали видел как уборщица подметает площадку перед входом в контору.
– Доброе утро, Зура! – крикнул весело Арзо. – С утра пыль разгоняешь?
– Здравствуй, – тихо ответила уборщица, выпрямляясь во весь рост.
Самбиев аж оторопел – перед ним стояла высокая, чуть ниже его ростом, молодая девушка. Удивительно мягкие, темно-синие влажные глаза парализовали его резвость.
– Ты кто такая? – веселость Самбиева улетучилась.
– Я – дочь Зуры, Полла, – все так же тихо ответила девушка, отводя ладонью с невысокого влажного лба смоляно-черные прямые волосы.
Больше ничего не говоря Самбиев озабоченно заскочил в контору, в своем кабинете сел за стол, но не усидел, почему-то подошел к зеркалу, стал разглядывать себя: прическу, одежду. Какое-то беспокойство овладело им, он выглянул в окно – оно выходило на задворки. Вдруг Арзо бросился в приемную, достал из потайного места ключ, у окна осторожно чуть-чуть раздвинул занавески, тайком стал наблюдать за подметальщицей. Девушка глубоко согнулась и быстрыми движениями наводила порядок. Вот она уходит от Арзо, чуточку оголяя одну часть тела, вот идет в сторону Арзо – и невольно поверх отвисшего платья он пытался увидеть другую часть… Не всю, а только предгорье. Но его воображение обрисовывает всю картину, и ему становится нестерпимо. Ночные страдания ничто, просто глоток соленой воды в пустыне, а это нектар, живительная влага в глубоком колодце ее глаз… Он еще что-то воображал в сознании, еще больше страдал, уже готов был бежать к выходу, но его слух током пробил неожиданный голос:
– Ты что это делаешь в приемной? – шутливо спросила секретарь.
– Любуюсь, – только процедил он.
– Поллой?
– Нет, природой, – в том же тоне продолжал Арзо, успокоившись, сунув руки в карманы брюк, направился к выходу.
– Так ею любоваться бесполезно, – бросила с усмешкой вслед секретарь, – она ненормальная, ни с кем не встречается, всех отвергает, дура… Говорит, учиться ей надо, снова в институт поступать собирается.
Арзо ее не слушал, уже в своем кабинете он закрыл лицо руками и теперь ясно воссоздал желанную картину. Фантазия разыгралась! Но настроение испортилось, он почему-то опечалился, пригорюнился. Работа стала в тягость.
В тот же вечер, вернувшись после прополки, младшая сестра Деши, смеясь, на ходу бросила брату:
– Арзо, что это ты Поллу с матерью ее спутал? Она даже обиделась.
– А где ты ее видела?
– На прополке, в поле. Она каждый год в одиночку два гектара сахарной свеклы возделывает.
– Так ведь она утром в конторе подметала.
– Ее мать приболела… И отец у них давно болен, он в колхозе трактористом был.
Разжигающая в летней печи огонь Кемса, как бы про себя, добавила:
– Вот такую бы сноху в дом. Какая девушка!
– Так она замуж не собирается, в этом году вновь в медицинский поступает, в том году один балл недобрала.
– Да-а, много парней вокруг нее вьется, а она всех отвергает, – вставила мать.
– А наш Арзо ей, видимо, понравился, – засмеялась Деши.
– Еще бы, – подхватила мать, искоса глянула на сына. – Может, пошлем Деши вызвать ее, поговоришь с ней, пообщаешься… Полла завидная девушка!
– Так она не выйдет, – решительно отвергла эту мысль Деши.
– К другим не выйдет, и правильно сделает, а к Арзо прилетит, – не унималась мать. – Жениться пора, не маленький… А может для начала на вечеринке они повидаются, а там видно будет.
– А Полла никогда на вечеринки не ходит, – засмеялась сестра.
– Как не ходит? – вступил в их речь Арзо.
– Ни разу не видела. Она по ночам книги читает, ей некогда… Так она, наверное, и танцевать не умеет, – прыснула Деши.
– Ей не до танцев, – резанула мать. – Старшая в семье, родители больные… Удивительная девушка!
Чувствовал Арзо, что влюбился, но после таких рекомендаций матери и вовсе разгорелся. Однако чувства от всех скрывал, мучился, не знал, как подступиться к девушке, а обратиться за помощью к сестре считал недостойным.
Так продолжалось несколько дней, и вдруг однажды утром по внутреннему селектору прозвучал бас председателя:
– Самбиев? Ты на месте?
– Да, – крикнул Арзо.
– К тебе сейчас зайдет одна девушка, Байтемирова, наш передовик-свекловод. Ты, как самый грамотный и молодой, – здесь Шахидов едва уловимо усмехнулся, – напиши ей достойную характеристику для поступления в вуз.
Гехаев и Самбиев сидели в одном маленьком кабинете. Раздался осторожный стук в дверь. Это в колхозе никогда не водилось.
– Войдите, – крикнул главный экономист.
Дверь медленно отворилась, и робко вошла Полла Байтемирова. В ее покорных движениях чувствовались стеснение и повинность.
– Здравствуйте, – сказала она и застыла у порога.
– Здравствуйте, Полла, – ответил Гехаев, и после вопросов о здоровье отца и матери он встал, просиял улыбкой, поправляя воротник, мотнул, усмехаясь, головой, поднял вверх палец и, уже глядя на подчиненного, продолжил: – Счастье не находится, оно к удачливым само приходит… Ну ладно, мне в гараж сходить надо. Через час вернусь.
Освобождая проход, Полла посторонилась, прижалась к стене и так и стояла после ухода Гехаева, в ожидании предложения сесть. Однако Самбиев замер, как под гипнозом, только серо-голубые глаза его расширились, жадно рыскали по высокой фигуре девушки. Еще больше засмущалась девушка, ее чуточку вытянутое, скуластое лицо, с тонким, с небольшой горбинкой, прямым носом, заметно порозовело. На невысоком изящном лбу, обрамленном черными дугами тонких бровей и густой смолью волос, выступили капельки пота. Алые заманчивые губки сжались в упрямом молчании.
Глаза Арзо побежали, точнее поползли, облизывая белизну кожи, вниз. Длинная
