– А отчего ж так? Ведь только назначен?

– Говорят не «подогрел лапу» или не в должной мере… Короче, недовольны им в районе… Говорят, не справляется.

– А кто на его место?

– Желающих много… Я краем уха слышал, что шеф хочет вернуть сюда бывшего главного зоотехника, – шофер смачно сплюнул. Арзо понял, что этот возит первого секретаря райкома КПСС Корноухова, уж больно важно он восседает на корточках, да и говорит, как главный шофер. – По крайней мере, – продолжал тот же голос, – этот зоотехник сутками шастает возле райкома, да и дома у шефа я его пару раз за последнее время видел.

Заметив прислушивающегося Самбиева, приезжие замолчали. От неловкости Арзо отошел в сторону. Подслушанная речь удивила его, даже расстроила все его планы. Да, оставаться в учетчиках нельзя, тем более что может возвратиться руководителем колхоза его лютый враг. Не мешкая, он подбежал к распахнутым окнам кабинета. Важно усаживался в кресла приезжий президиум. На лицах гостей строгость, ответственность, озабоченность судьбами колхозников. После команды секретаря парткома колхоза стали устраиваться на стульях, скамейках, даже на коленях друг друга колхозники-активисты. Загромыхали стульями, от тесноты не могли усесться, шептались, уступали друг другу места, возня, по мнению некоторых, затянулась. Тогда в первых рядах собрания браво вскочил толстый бригадир птицеводческой фермы – обласканный партией ветеран – Мовла Моллаев.

– Что вы там возитесь! – заорал он. – Нет у вас стыда! Даже сесть тихо не можете.

Еще рьянее засуетились активисты, и в это время Арзо впрыгнул в последнее окно. Кто-то недовольно забурчал, секретарь парткома колхоза аж вскочил как ужаленный, но Самбиев спокойно протиснулся в середину зала и, потеснив молодых односельчан, сел. Некоторые из приезжего начальства заметили неординарное вхождение, переглянулись, но не зная, как реагировать, и не желая нарушать торжественность ситуации, махнули в сердцах рукой.

По тому, что в президиум собрания вместо председателя колхоза Шахидова пригласили только секретаря парткома и местного ветерана-коммуниста, Арзо понял, что шоферы имели достоверную информацию и совмещение выездного заседания бюро райкома КПСС и открытого партийного собрания колхоза не рядовое событие, а мероприятие для опорочивания недавно «избранного» председателя и подготовки общественного мнения к смене руководителя.

Открыл собрание секретарь парткома. Его речь была скомканной, невнятной, он боялся бросить взгляд в зал, особенно в сторону, где сидел Шахидов. Потом недолго говорил какой-то тип из Грозного. Видно было, что он не большой начальник, а так, приглашен для весу, ибо первый секретарь райкома сидел более чем уверенно, чинно. Наконец и ему предоставили слово.

Высидевший огромное количество различных лекций, семинаров, конференций, Самбиев быстро определил, что главный коммунист района далеко не оратор, и его лексикон больше соответствует вечернему застолью, нежели серьезному собранию. Однако мало кто мог понять это из присутствующих, да и какая разница, в любом случае «первый» всегда и везде тамада в районе, и все, что он говорит, правдиво и умно.

Оратор начал речь, как положено, с сообщения о доблестных достижениях страны, республики и, конечно, вверенного ему района. Пару раз его вступительная часть речи прерывалась аплодисментами. Когда первый секретарь медленно и степенно перечислял революционные начинания района, кто-то в зале (скорее всего Моллаев) будто бы нечаянно бросил реплику:

– Да если бы не Вы, Иван Николаевич!

После чего оратор, явно смущаясь, не мог скрыть улыбку умиления, откашливался или просто отпивал ввиду ответственности момента глоток минеральной воды. В помещении было жарко, надышало, сперто. Всем хотелось пить, но оратор, проявляя солидарность с жаждущими, делал только глоток, хотя мог выпить и весь стакан!

Потом голос стал басистее, грубее, жестче. Оказывается, в то же время есть в районе не в ногу шагающие, и как это ни прискорбно и ни печально – это их колхоз. А какое имя носит – «Путь коммунизма»! А потом выяснилось, что виноваты в отставании соцсоревнования не колхозники и не все руководство, а кое-кто… И в конце речи: «…Видимо, Шахидов еще не совсем созрел для руководства таким большим хозяйством. Я думаю, что он был, есть и будет хорошим, и даже отличным, главным агрономом. И главное, мне кажется, что эта работа ему по душе, он лучший специалист по растениеводству в районе. И я думаю, мы неправильно, необдуманно поступили, поддержав Шахидова на должность председателя колхоза, мы отвлекли от агрономии такого профессионала, мы буквально оголили отрасль. И Шахидов вместо того, чтобы заниматься любимым делом, так сказать, вынужден заниматься черт знает чем… Конечно, это и моя вина… Но вы понимаете, за всем не уследишь. Главное, что мы вовремя спохватились, и еще главнее, что сам Шахидов поддержал эту инициативу колхоза».

После доклада первого начались прения. Установка дана, жертва определена, свора с цепей спущена. Вначале, мягко прощупывая почву партийного болота, рыскали борзые коммунизма. Искали поддержки не в зале, а в глазах президиума, а потом вконец особачились, оборзели и выяснилось, что Шахидов не годен как председатель, но даже и как главный агроном не сгодится, так как психологически станет в противодействие к новому руководителю.

– Нет, нет, нет, – перебил очередного поддакивающего первый секретарь, – это не по теме собрания. Давайте по существу. Я думаю, что вы с новым руководством сами определитесь кто нужен, а кто нет… А как главный агроном – Шахидов на месте… Вот кто сумеет вытащить колхоз из убытков? Это вопрос.

И тут кто-то из президиума в виде реплики произнес фамилию бывшего главного зоотехника. Как камень в болото кинули, вмиг прекратилось кваканье, только мелкая рябь волны от места падения понеслась кругами по водоему. Дошла волна до окраин, всколыхнула умолкшие тела жаб, удивленно заморгали потревоженные твари, только чуть-чуть призадумались, а потом о животе вспомнили. Раз камень на дно пошел – туда ему и дорога. Главное, чтобы поверхность была гладкой, мошкара обильной, а похоть востребованной.

– Зоотехник был сила!

– Да. Такого специалиста в мире не было!

– Сюда его.

– Да он вор!

– Разрешите мне выступить! – поднял высоко руку Самбиев.

– Нет, – вскочил секретарь парткома, – вы не записаны.

– Я хочу сказать от имени молодежи колхоза в продолжение темы, затронутой уважаемым Иваном Николаевичем, – уже стоял в полный рост Арзо.

Все взгляды устремились на учетчика. Только секретарь парткома уставился на указующий лик Корноухова. Первый секретарь едва заметно кивнул.

– Говори, – сжалился над Арзо секретарь парткома, – только коротко… С места, с места, – крикнул он, но Самбиев прокладывал путь к трибуне.

Абсолютно не обращая внимания на мимику и жесты секретаря парткома, Самбиев властным взором