парень и шустро собрался. Он забрал из моих рук ключи и принялся усердно второй раз за утро терроризировать дверь. — Если уж это тебе нужно, чтоб я побыл твоим парнем, то почему бы не одеться приличнее? Мне нравятся фигуристые девушки.

— А я тут подумала, — зашипела в ответ и легонько ударила его в плечо, — что могу столкнуть тебя с лестницы, добить и стерпеть издёвки в универе. Так что уймись лучше.

Арс загоготал на весь подъезд, запрокинув голову и счастливо щурясь. Словно ему и правда было весело. Словно не было никаких пяти лет.

По пути в университет Хилин травил байки, от которых мне хотелось смеяться, но я держала себя в руках и сухо улыбалась. Правда, попытки меня расшевелить Сеня не оставлял. Когда автомобиль плавно остановился на небольшом пятачке около учебного корпуса, спрятался от палящего солнца под кронами лип, щёлкнули замки на дверях.

Я с опаской попыталась выйти и посмотрела максимально строго на Арса.

— Выпусти.

Но парень не слушал. Молча барабанил пальцами по рулю, задумчиво «жевал» нижнюю губу и вздыхал.

— Что случилось? Вчера всё было нормально, мне казалось, что мы снова сблизились и начали друг друга понимать.

Я отвернулась в сторону гаражей и принялась разглядывать граффити на их ржавых боках. Разве я могла признаться, что боялась привязаться? Разве могла открыться снова и собирать сердце, разбитое на части? Он не был способен понять. Никогда не понимал.

Вдруг в мои мысли, словно вихрь, ворвалось ужасное осознание: Сеня сбежал не просто так именно тогда, когда был нужен. Это не могло быть совпадением. Неужели… он был как-то причастен к смерти брата? Иначе зачем скрываться и упорно игнорировать?

— Почему ты сбежал? — прохрипела внезапно севшим голосом.

Руки дрожали, как зимой, душа трепетала в ожидании его нелепой отмазки. Я была готова поверить чему угодно. Даже лжи. Но он выбрал другую тактику.

— Не могу сказать, — настал черёд Арса отворачиваться и задумчиво рассматривать пейзаж.

— Почему? — старалась говорить спокойно и холодно. Будто меня это ничуть не волновало.

Хилин махнул рукой, снял блокировку с дверей и жестом пригласил выйти. В ближайших двадцать минут он хранил гробовое молчание, не отвечал никому из одногруппников на приветствия и глупые вопросы, просто провалился в себя. И я догадывалась, что стало тому виной.

2 недели назад

Светлый внедорожник остановился около неприметной пятиэтажки, из подъезда которой выскользнула высокая мужская фигура. Зажглась тусклая лампочка в салоне, хлопнула дверь, закрутился двигатель. Водитель, пригладив почти чёрные волосы, включил печку, достал зажигалку и начал нервно щёлкать ею.

— Что ты собираешься делать с Соней?

— Не твоё дело, — огрызнулся Арсений. В его мыслях вертелось только одно: «Сбежать без разговоров».

— Зачем ты снова к ней лезешь, если собираешься через месяц уезжать обратно в Москву? — не унимался Матвей. — Сколько ты ещё хочешь трепать ей и себе нервы?

Хилин тихо зарычал и ударил по рулю.

— Отвали, Кубик. Какое вообще тебе дело до наших с ней отношений?

Собеседник стянул капюшон толстовки, потёр бровь и с сожалением констатировал.

— Наверное, потому что она мне всегда нравилась.

Арсений недобро глянул на блондина, обескураженный неожиданным признанием, скривился, задержал дыхание на полминуты и тяжело запыхтел, жадно глотая кислород. Ему хотелось кричать, хотелось пару раз дать по наглой морде друга. Хотелось завыть, найти Соню и на глазах у Матвея её поцеловать. Путь даже через силу. Всё равно.

— Держись от неё подальше, — только смог выдавить из себя Хилин и отвернулся. Он вглядывался в темноту, но видел лишь Матвея в отражении.

— Я не предпринимаю никаких действий, — Кубик поднял руки, жестом показывая, что «сдаётся». — Пока что. Мне просто больно смотреть на Соню и понимать, что ты опять её обманываешь.

— Никто Дроздову не обманывает!

Но Матвей словно ничего не услышал, пропустил мимо себя возражение и спокойно продолжил размышления.

— Даже не отрицай, обманываешь. Или ты сказал ей про то, что тогда случилось? — выжидающе глянул на Хилина и, едва брюнет вновь стыдливо отвернулся, заговорил жёстче. — Не сказал же, по глазам вижу. Да и про то, что уедешь, тоже смолчал. Для чего всё это? Чтоб снова разбить ей сердце и потоптаться на чувствах?

Сеня молчал. Вертел в тонких пальцах металлическую массивную зажигалку с выгравированным черепом и пялился в одну точку. Кубик знал характер солиста, прекрасно понимал, что если уж тот что-то вбил в голову, то ни он, ни Дроздова, ни падающий на Землю метеорит не изменит его мнение. Именно поэтому решил уйти.

Стоило ему взяться за ручку, как Хил заговорил: пугающе тихо и надрывисто.

— Мне страшно. Не хочу её терять и никак не могу найти выхода. Времени осталось не много, и внутри сидит такое чувство, будто все вокруг веселятся и пляшут, а меня бросили в воду. Я барахтаюсь, слышу отголоски праздника, пытаюсь выплыть, вернуться к жизни, но не могу. Не получается. Но самое ужасное, мне кажется, что судьба Сони зависит от того, смогу я вылезти на берег или нет. Я боюсь её потерять. И в то же время боюсь действовать так, как подсказывает сердце.

Арс замолчал и уставился на друга. В его глазах читалась надежда на подсказку, малейший намёк. Мольба.

— Пока ты будешь раз за разом выбирать карьеру и деньги вместо правды, ничего не изменится, — сухо отрезал Матвей и выскочил из машины на улицу, оставив Хилина наедине в полном смятении и ужасе.

Соня

Это не могло быть правдой. Или могло? Разве такое случается в обычной жизни?

Я с подозрением глянула на Арса, совершенно невозмутимо кликающего мышкой и с безразличием отвечающего на вопросы одногруппников. Будто всё в его жизни шло так, как нужно. Словно он ничего предосудительного не делал.

Правда, доказательств не было.

С наигранным спокойствием я вставила флешку в системный блок, скинула папку с файлами старых лабораторных, которые должен был сделать Хилин для успешной сдачи предмета, и чуть отодвинулась. На всякий случай. Дурные мысли не покидали головы, заняли всё свободное пространство, по полной разложились и не давали шанса отвлечься на учебу.

Краем глаза оценивала действия Арса, каждое его движение, будто ждала подвоха. Словно он должен вот-вот достать нож и начать им размахивать, как серийный убийца. К счастью, всё обошлось. Ни крови и отрубленных голов, ни девчачьего визга, вообще никакой активности не было на занятии, хоть преподаватель через десять минут после начала оставила нас одних.

Именно в тот момент мне не хватало Стаси и