46. С НАМИ ДОЧЬ РОМАНОВА!

Если вы не бывали в Карачаевске— необыкновенно уютном и красивом городе Карачаево-Черкессии, раскинувшемся на берегах Кубани, Теберды (воспетой Визбором) и Мары, на высоте 870 м над уровнем моря, то вам можно искренне посочувствовать. Почти как в Бадахшанском Хороге, здесь горы грозно наступают прямо на жилые массивы, и в погожий солнечный денек (что для Карачаевска не редкость) из города запросто можно любоваться заснеженным Главным хребтом Кавказа. Красота, да и только! («Адреналина полные штаны» — так неинтеллигентно выражалась одна наша сокурсница).

Как любят выражаться «богемные» товарищи, места здесь «потрясающие)^. Уравновешенным туристам они дарят положительные эмоции, а «снующих» романтиков, ищущих всякого рода экстремальности (и, как заметил Губерман, «сующих в шестеренки» очень даже нужные части тела), сполна обеспечивают тем самым адреналином. Но многие едут сюда еще с опаской — дескать, другие нравы, чужая культура, вдруг у местного населения проснется неприязнь к русским, ведь карачаевцы, как-никак, были депортированы в годы войны. Ничего подобного! Приветливое отношение карачаевцев к приезжим чувствуется на каждом шагу, местные автомобилисты в пределах города готовы вас подбросить в нужное место бесплатно (!), а количество улыбающихся трезвых молодых людей в удельном отношении существенно превышает таковых в Москве или Петербурге.

Добавим: город был основан в 1926 г. как село Георгиевское и тут же был переименован в Микоян-Шахар. После депортации местных жителей, был включен в состав Грузии и переименован в Клухори. Лишь после реабилитации карачаевцев Клухорский район был включен в состав Ставропольского края, а сам город снова переименован в Карачаевск (по этнонимическому принципу). Чехарда административно-территориальной «кройки и шитья» закончилась, как известно, с образованием «коммунальной» Карачаево-Черкесии.

Так что же такое забавное приключилось с нами в этом гостеприимном городе во время дальней полевой практики студентов на Северном Кавказе еще в советское время?

Как водилось раньше, руководители обычно загодя рассылали письма в различные инстанции, созванивались с коллегами, представлявшими провинциальные педагогические институты, а то и просто со знакомыми и родственниками, с тем, чтобы найти приют на новом месте, посетить заранее намеченные предприятия и ознакомиться с производственными процессами, «выбить», как говорили раньше, какой-нибудь транспорт для ознакомления с уникальными степными, горными или пустынными ландшафтами.

Увы, далеко не всегда удавалось со всеми договориться и все предусмотреть. Благополучно добравшись до Карачаевска, мы вместе с доцентом Галиной Васильевной Машковой, взяв с собой на подмогу двух студенток, отправились в местное автохозяйство «цыганить» на целую неделю маломестный автобус, так называемый «ПАЗик». Если честно, очень опасались «облома», так как время тогда было страдное — в разгаре была жатва, все люди куда-то спешили. И, к сожалению, наши опасения оказались пророческими.

Директор автохозяйства, как-то холодновато поприветствовав гостей из города Октябрьской революции, сразу осведомился: а не стыдно ли нам обращаться с подобной просьбой в такое тяжелое время, когда каждое автотранспортное средство в небольшом городе на счету? При всем уважении к нам, директор решительно сказал «нет». Нам оставалось только пожимать плечами и с горечью думать о крахе всех наших лучезарных планов и надежд.

Прощаясь с «прижимистым» директором, автор «выдал» один из самых удачных (хотя и постыдных) экспромтов в своей жизни:

— Ну, что ж, очень жаль, уважаемый N. А мы ведь из Ленинграда и с нами, между прочим, дочь Романова.

Читателю напомним: Григорий Васильевич Романов — могучий партийный функционер советского периода, ленинградский «царь», реальный претендент на пост генсека партии после смертей Андропова и Черненко. В первом случае им он не стал потому, что была избрана компромиссная кандидатура (тяжело больной Черненко), а во втором — после смерти Константина Устиновича власть удалось перехватить более шустрому Горбачеву.

Остолбеневший директор, наверняка «примерный» коммунист, несколько оробев и заметно смягчив свой тон, пролепетал:

— Да, не может этого быть! Почему же вы молчали до сих пор?

— Может. Ольга, ну-ка покажите свой паспорт директору — повелел я Ольге Романовой, одной из сопровождавших нас студенток! — А молчали потому, что ленинградское воспитание не позволяет вести по-иному.

Это была последняя наша «соломинка» — и чудо свершилось! Резко переменившийся в настроении, директор, действительно, размягчился и пошел нам на встречу, обеспечив малолитражным автобусом на целую неделю. Мы были на «седьмом небе», объездили всю Карачаево-Черкесию, побывали в Домбае, Тебер-динском заповеднике, станице Зеленчукской, ознакомились с Военно-Сухумской дорогой, проходящей через Клухорский перевал и соединяющей Карачаево-Черкесию с Абхазией и т. д.

А вот обвинение Ольги Романовой в адрес автора в «хлестаковщине» было решительно отвергнуто: ведь никто не утверждал, что она дочь именно Григория Васильевича Романова — кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС и секретаря ЦК, а ее фамилия подтверждена метрикой.

Конечно, предпринятый трюк можно было назвать ловкачеством. Но, как говорил капитан Жеглов, сделано это было «не для брата и свата», а в интересах студентов.

47. СЕЛЬ ВО СПАСЕНИЕ

Лафа королеве Великобритании, которая, как свидетельствуют источники, в своих поездках неизменно пользуется собственным электрочайником, перьевой подушкой и даже кожаным сидением для ... унитаза. Чем пользуется в дороге цыганский барон из молдавского села Сороки (цыганской столицы мира) — нам неизвестно, но вряд ли он может надеяться на благосклонность Елизаветы II, которую он, по сообщению прессы, наряду с другими королевскими особами Европы, намеревается пригласить на собственную коронацию в выстроенном специально для этого события помпезном тронном зале. Маленькая загвоздка состоит в том, что у цыганского «монарха» все удобства находятся ...во дворе.

Кожаное сидение для унитаза — предмет зависти для всех тех, кто изнежен до безобразия, кто привык к растлевающему комфорту в дороге, кому не приходилось тащить на себе двух-трехпудовый рюкзак, с которым не расстаются настоящие географы. (Тут впору вспомнить генерала Куропаткина, который во время русско-японской войны возил в соседнем вагоне буренку и попивал поутру свежее молоко. Вот кого уж трудно представить в этой роли, так это Суворова).

Студентам-географам, учебными планами которых предусмотрена так называемая дальняя полевая практика, рассчитанная на изучение территорий в иных природных зонах всегда приходилось не до «кожаных сидений». Раньше, при советской власти, главное состояло в том, чтобы загодя приготовить палатки, походный рюкзак, достать буквально «из-под земли» тушенку, гречневую крупу и чаек со «слоником». В условиях материальной стесненности не только студенты, но и преподаватели рады были воспользоваться даже дедовскими (возможно, видавшими Берлин!) вещмешками, дырявыми брезентовыми палатками, повседневными кедами, ватными спальными мешками, «дряхлыми» одеялами и т. д.

Один из уникальных маршрутов, пользовавшихся повышенным спросом у студентов, пролегал через горный Бадахшан —