Проспект действительно был прекрасной магистралью, по обеим сторонам которой стояли большие и часто внушительные особняки, окруженные деревьями и кустарниками, которые служили некоторым прикрытием для них. Наконец мы добрались до дома Уиллоуби, большой колониальной резиденции, расположенной на холме. Было темно, если не считать одного тусклого огонька на верхнем этаже. В тени живой изгороди Крейг бесшумно перепрыгнул через низкий забор и проскользнул по террасам так же бесшумно, как индеец, едва потрескивая веткой или шурша сухим листом на земле. Он остановился, когда подошел к крылу справа от дома.

Я последовал за ним с большим трудом, неся коробку и отмечая, что он, по-видимому, смотрел не столько на дом, сколько на небо. Не потребовалось много времени, чтобы понять, чего он добивался. Это не была экспедиция по созерцанию звезд; он шел по телефонному проводу, который тянулся с улицы до угла дома, возле которого мы сейчас стояли. Мгновенный осмотр показал ему, где провод вел вниз, снаружи и входил через верхнюю часть окна.

Он работал быстро, хотя и в довольно неудобном положении, аккуратно прикрепляя два провода к телефонным проводам. Затем он освободил меня от дубового ящика с его странным содержимым и поместил его под крыльцо, где он был полностью скрыт какой-то решеткой, которая спускалась до земли с этой стороны. Затем он присоединил к нему новые провода от телефона и спрятал соединительные провода, как мог, за раскачивающимися побегами виноградной лозы. Наконец, когда он закончил, к своему удовлетворению, мы вернулись по своим следам и обнаружили, что наш единственный шанс выбраться из города в ту ночь был троллейбус, который доставил нас, после многих кружений, в нашу квартиру в Нью-Йорке, полностью убежденных в недостатках пригородной детективной работы.

Тем не менее, на следующий день мы обнаружили, что следим за Гленклером, на этот раз в более приятной роли. У нас был один или два друга-газетчика, которые были готовы познакомить нас, не задавая слишком много вопросов. Кеннеди, конечно же, настоял на том, чтобы начать с самой штаб-квартиры сплетен, загородного клуба.

Мы провели несколько приятных часов в городе, собирая много разной и бесполезной информации. Однако все было так, как и подозревал Кеннеди. Энни Грейсон поселилась в маленьком художественном домике на одной из лучших боковых улиц города. Но ее больше не звали Энни Грейсон. Она была миссис Мод Эмери, лихая молодая вдова с некоторыми средствами, живущая в очень тихом, но в целом комфортабельном стиле, занимающая видное положение в элитном пригородном сообществе, ведущая фигура в церковном кругу, член Гражданской лиги, видная в женском клубе и популярная среди тех, для кого установленный порядок вещей был настолько совершенным, что единственным новым оплотом их прав было общество против избирательного права. На самом деле, все говорили о ценном социальном приобретении в лице этой привлекательной молодой женщины, которая щедро развлекалась и готовилась к унылому сезону. Никто многого о ней не знал, но в этом и не было необходимости. Этого было достаточно, чтобы принять того, чьи мнения и действия никоим образом не подрывали общественный порядок.

Уиллоуби, конечно, были одними из самых известных людей в городе. Уильям Уиллоуби был главой фирмы "Уиллоуби и Уолтон", и, по общему мнению, миссис Уиллоуби была главой фирмы "Элла и Уильям Уиллоуби". Уиллоуби были хорошими собеседниками, и о них хорошо отзывались даже те, кто занимал социальный слой всего на одну ступень ниже того, в котором они сами находились. На самом деле, когда миссис Уиллоуби была тяжело ранена в автомобильной аварии прошлым летом, Гленклер проявил настоящую заботу о ней и забыл о значительной части своей искусственности в искреннем человеческом интересе.

Кеннеди с нетерпением ждал возможности забрать коробку, которую он оставил под крыльцом Уиллоуби. Несколько раз мы проходили мимо дома, но только с наступлением темноты он счел разумным пробраться. Мы снова бесшумно проскользнули по террасам. Перерезать провода заняло всего мгновение, и Крейг с триумфом унес драгоценную дубовую коробку и ее батарейки.

На обратном пути в город он почти ничего не говорил, но как только мы добрались до лаборатории, он поставил коробку на стол с приспособлением, которое, казалось, управлялось педалями, приводимыми в действие ногами.

– Уолтер, – объяснил он, держа в руке что-то похожее на наушник, – это еще один из тех новых маленьких инструментов, которыми сегодня пользуются научные детективы. Поэт мог бы написать маленький умный стишок под названием "Телеграф достанет тебя, если ты не будешь осторожен". Это новейший улучшенный телеграф, маленький электромагнитный волшебник в коробке, который мы, детективы, теперь используем, чтобы записывать и прослушивать телефонные разговоры и другие записи. Он основан на совершенно новом принципе, во всех отношениях отличающемся от фонографа. Он был открыт изобретателем несколько лет назад во время экспериментов в области телефонии. Здесь нет дисков или цилиндров из воска, как в фонографе, но есть две большие катушки из чрезвычайно тонкой стальной проволоки. Запись производится не механически на цилиндре, а электромагнитно на этом проводе. Небольшие порции магнетизма передаются частицам стальной проволоки, когда она проходит между двумя углеродными электрическими магнитами. Каждая запись представляет собой звуковую волну. В проводе нет видимой разницы, нет истирания поверхности или других изменений, однако каждая частица стали подвергается электромагнитному преобразованию, в результате которого звук неизгладимо отпечатывается на ней до тех пор, пока он не будет стерт стирающим магнитом. Нет цилиндров для удаления информации, все, что нужно, чтобы снова использовать провод, – это провести по нему магнитом, автоматически стирая все предыдущие записи, которые вы не хотите сохранять. Вы можете диктовать в него или, с помощью этого провода, записывать на него телефонный разговор. Даже ржавчина или другие повреждения стальной проволоки со временем не повлияют на этот электромагнитный регистр звука. Его можно читать до тех пор, пока будет хватать стали. Он так же эффективен на больших расстояниях, как и на коротких, и на одной из этих катушек достаточно провода для тридцати минут непрерывной записи.

Крейг продолжал мучительно возиться с машиной.

– Принцип, на котором он основан, – добавил он, – заключается в том, что масса закаленной стали может быть впечатлена и будет удерживать магнитные потоки, различающиеся по плотности и знаку в соседних частях ее массы. На проволоке или стальном диске нет никаких углублений. Вместо этого на проводе накапливается магнитный импульс, который создается путем подключения обычного телефонного передатчика к электромагнитам и разговора через катушку. Возмущение, создаваемое в катушках вибрацией диафрагмы передатчика, вызывает отложение магнитного импульса