ДИАНА

Утром я проснулась в отвратительном настроении. Еще бы, почти не спала, заснула глубокой ночью. Но на заре, едва приоткрыла глаза, соображая где я, как беспокойный сон улетучился в неизвестном направлении, стоило только вспомнить события накануне.

Даже буллинг одноклассников как-то слегка смазался в памяти. Теперь на первом месте крепко сидит поцелуй Торнхилла. Ему все-таки удалось меня отвлечь. Вот же зараза.

Простонав про себя из-за глупой ошибки, я все же заставила себя подняться с кровати.

Но горячие губы Алекса никак не выходили из головы. Черт, это плохо. Это просто ужасно.

Переодевшись в чистую одежду, умывшись, я неторопливо расчесала волосы, походила по комнате, полежала на несколько раз заправленной кровати. Вскоре живот громко заурчал от голода, требуя хоть какой-то еды. Пришлось нехотя выползти наружу. Не могла же я прятаться в комнате вечно. Как глупо.

В доме стояла подозрительная тишина, и я даже подумала, что парень уехал. Почти выдохнула с облегчением, но, как оказалось, рано.

Его не было ни слышно, ни видно, потому что он лежал на диване с книгой. При виде меня, он убрал книгу в сторону и сел ровно.

— Эээ, доброе утро, — отчаянно заливаясь краской, пробормотала я.

И тут же на себя разозлилась. Я, что, теперь вообще не смогу нормально с ним разговаривать?! Что за дурацкое блеяние овцы?

— Доброе, — бросил он. — Ты мало спала.

В ответ на его замечание неопределенно пожала плечами и торопливо прошла на кухню, с неудовольствием слыша за спиной его шаги. За мной идет. Отлично. Надеюсь, он не собирается ничего выяснять по поводу вчерашнего? Если только одно слово по этому поводу скажет, я точно взорвусь. Итак не знаю куда себя деть.

Алекс молча уселся на барном стуле, откровенно разглядывая меня. На нем белая футболка мистера Торнхилла, но все те же брюки от костюма. На руках блестят часы, раньше я их не видела. Хотя, когда это я присматривалась к нему?

Волосы влажные после душа. Он весь благоухает, вид свежий и выспавшийся. Аж бесит. Меня нервирует, что он пялится так открыто.

Вопросительно подняв брови на наши с ним гляделки, он уже собрался было открыть рот и что-то провозгласить, как я тут же отвернулась и бросилась к холодильнику. Самое время рассмотреть что там внутри.

Там, конечно, все довольно грустно. Вот-вот начнутся мышиные похороны.

Черт.

Опять неуместный черный юмор. Такая ересь в голове.

— Ты завтракал? — спросила я, выуживая на свет бутылку с молоком.

Непочатая, но все равно надо понюхать. Срок годности вроде ничего.

— Нет, — раздалось за спиной.

— Хлопья будешь с молоком?

— Давай, — равнодушно отозвался он.

— Другого ничего нет.

— Да мне все равно. Я не очень-то голодный.

— И все равно нужно поесть.

Я завтрак пропускать не собиралась. Вчера весь день не ела, на нервах сидела. А сегодня, странное дело, такой прилив сил и зверский аппетит, что все подряд бы молотила.

Насыпав хлопьев по мискам, залила их молоком и поставила на стол. Придвинула Алексу его порцию, протянув ему ложку. Не дожидаясь, когда хлопья пропитаются молоком и размокнут, сразу же начала хрустеть.

Парень начал делать тоже самое, но, в отличие от меня, делал это вяло и неохотно. Больше противно шкрябал ложкой по фарфору.

— Что будешь делать? Тебе наверное нужно связаться с Джонатаном? — мне хотелось, чтобы он понял мой жирный намек и уехал, но вслух бы не осмелилась сказать прямо.

Ведь, в конце концов, это его дом, а не мой. Я всего лишь в гостях.

Что теперь будет с матерью без мистера Торнхилла? Что она будет делать?

За себя я не боялась. Учебу в школе он великодушно оплатил до конца, а просто так я деньги у него никогда не брала. Не считая той самой первой купюры, из-за которой мать потом заставила «проследить за сеньором».

Я же всегда в школе оставалась на выходные. Сюда не хотела ехать. Мистера Торнхилла в последнее время вообще избегала. Аура в доме была давящая. Если бы я только знала…

Не смотря на неприязнь, мне было жаль Алекса. Теперь я вспоминаю, как он сидел, погруженный в свои мысли на уроках. Вечно витал в облаках с потерянным лицом. Наверное, он уже знал о болезни. Жизнь для него изменилась за лето. Он, и правда, повзрослел.

— Он сам сюда приедет, передаст документы. Похоронами он будет заниматься, я так, на подхвате.

— Хм, ясно.

Значит, он тут будет, со мной… А мне, собственно, что тут делать?

Словно услышав мои внутренние терзания, он спросил:

— Хочу разобрать кое-какие документы в его кабинете. Поможешь?

— Я?

— Ну да. Я же тебя спрашиваю. Вообще-то… я… поговорить с тобой хотел по одному очень важному и щекотливому вопросу.

Поперхнувшись хлопьями, я отчаянно закашляла, заставив его замолчать. Боги! Только не про поцелуй! Я просто не готова сейчас ничего об этом слышать!