Алиса вскрикивает и зажимает ладонью рот, а я выбрасываю чёртов окурок. Что-то неладное творится, и мне никак не удаётся расставить все детали мозаики по нужным местам. Но если до этого всё было просто странным, сейчас принимает воистину пугающие обороты.

– Отдай телефон, – прошу, но Алиса так крепко вцепилась в несчастный аппарат, что вытащить его удаётся далеко не сразу.

Просто я знаю, что именно в пришедшем сообщении часть ответов, только вряд ли они мне понравятся.

– Господи, что это? – шепчет Алиса, а у меня зубы сводит от того, насколько жалобным кажется её голос сейчас.

Мне не нравится видеть её такой – от этого странно сжимается сердце.

– Подожди, разберёмся. Обязательно со всем разберёмся.

Вру ли я сейчас? Не знаю. А когда читаю сообщение, на миг перекрывает дыхание, и сердце подскакивает куда-то к горлу.

Если вы хотите увидеть свою дочь живой и относительно здоровой, советую не звонить в полицию.

Но это ещё не всё. Следующее, пришедшее спустя пятнадцать минут, вообще пахнет больной фантазией сериальных сценаристов:

Советую не отходить далеко от аппарата и не советую пробивать номер. Иначе кое-кому будет очень больно.

Советчик херов, ещё и мозгов с горошину. Мне даже страшно представить, насколько больно может быть этому товарищу, когда мы найдём Машу.

– Серёж, мы же не в дурацком сериале живём. Как это? Я не понимаю… этого же быть не может. Зачем это?

Дальше она говорит совсем уже какие-то глупости, но пусть. Сейчас не до светских бесед и взвешенных фраз. Когда в жизни случается беда, – а это несомненно именно она и есть, – каждый имеет право выплеснуть эмоции.

Алиса захлёбывается словами, а я обнимаю её за плечи, притягиваю к себе, и утыкаюсь в её макушку носом. Так, надо сохранять холодный расчёт и трезвое мышление, не поддаваться панике и думать. Думай, Измайлов, думай.

Честное слово, я даже не сомневаюсь, что всё это так или иначе связано с Евгешей. Только какова степень его вины в этом пиздеце? Пока непонятно, но я очень надеюсь, что у детектива уже есть хоть какая-то информация.

Мысли проносятся в голове на бешеной скорости, а мой прагматичный и очень техничный ум подбирает вариант за вариантом. Черчу мысленные линии, закладываю фундамент дальнейших действий, кладу кирпичик за кирпичиком, а вслух говорю лишь одно:

– Разберёмся.

– Надо же что-то делать, – Алиса поднимает на меня глаза, а они на удивление сухие. Она уже не плачет, хоть истерика всё ещё клокочет в её голосе. – В полицию ведь нельзя звонить? Я ничего в этом не понимаю, вообще ничего. Мне надо ждать у телефона? Собирать деньги? Они же не убьют её?

– Никто никого не убьёт, – заявляю и добавляю в слова всю свою уверенность.

И очень надеюсь, что Алиса мне поверит.

Где-то рядом звук подъезжающей машины – в морозном воздухе особенно отчётливый. Резко поворачиваюсь и замечаю огромный Гелендваген с наглухо тонированными стёклами.

– Это Карл, – восклицает Алиса и выпутывается из моих объятий. – Я его танк я из тысяч узнаю.

Карл так Карл. Даже если он на танке.

Задняя пассажирская дверца распахивается, из неё выпархивает на улицу стройная женская фигурка в укороченном пальто, а Алиса порывисто обхватывает моё лицо ладонями и смотрит прямо в глаза.

– Серёжа, что бы ни случилось дальше, ты, пожалуйста, не удивляйся, – предупреждает, очень серьёзная. – Карл… он бывает странным. Но он хороший человек. Правда, хороший.

– Я всё понял, не волнуйся. Так-то я дружелюбный парень.

Улыбаюсь, но Алиса качает головой.

– А вот Карл совсем недружелюбный. Абсолютно.

Ну, надеюсь, в драку не полезет, а всё остальное я переживу.

– Лиса моя, – женщина оказывается рядом, и Алиса ныряет в её распахнутые объятия. – Всё-всё, всё будет хорошо. С Машей не может ничего случиться, мы ещё на свадьбе её не гуляли, и детям носы сопливые не вытирали.

Я же стою рядом и решаю снова закурить. Нервы.

– Маргоша, это Сергей, – Алиса указывает на меня рукой, а её подруга, похожая на яркую испанскую танцовщицу, улыбается приветливо и протягивает мне руку.

Без тени кокетства и жеманности, как старому другу, и меня это подкупает. И почему-то трогает. Не знаю, чёрт, сентиментальным, что ли, становлюсь?

Я заверяю, что мне дико приятно познакомиться с одной из подруг Алисы, а Марго смеётся и сокрушается, что лучше бы совершенно при иных обстоятельствах нас свела судьба.

– Так, – Марго указывает рукой на Гелендваген и делает шаг в его сторону. – Карл внутри. Пойдёмте.

– Карл, смотрю, в своём репертуаре, – качает головой Алиса, – как всегда прячется в своей скорлупе.

– Ты же его знаешь, – смеётся Марго и плавным жестом откидывает длинные тёмные волосы за спину. – Но у него сейчас обострилась светобоязнь, потому тем более не рискует.

Я краем уха слушаю эти разговоры о совершенно незнакомом мне Карле и не вмешиваюсь. А мой телефон принимается наяривать в кармане, и я жестом показываю, что останусь пока на улице. Принимаю звонок, а девушки скрываются в недрах огроменного автомобиля.

– Есть новости? – вместо приветствия, а на том конце провода тихий смешок.

– Обижаете, – не голос, а тихий шелест сухой травы. – Встретимся через час на том же месте. Оплата безналом согласно договору.