– Едем, – отрывисто говорит Карл и поднимается на ноги.

Алиса всем телом рвётся вперёд, я смотрю в упор на Карла, а он коротко кивает на выход.

– Поехали, – поворачивается к Марго, долго смотрит на неё, и их безмолвный диалог длится не дольше секунды, но кажется, что вечность. – Ладно, уговорили, – вздыхает и касается щеки своей Маргаритки: – вместе поехали. Инструктаж по дороге проведём.

Марго издаёт ликующий возглас, Алиса готова танцевать победный танец, а мне остаётся лишь смириться, что Алису не остановить. Ради Маши она протаранит самую толстую стену, перевернёт планету вверх дном, но защитит своего детёныша.

Была бы Юлька на четверть такой, может, и не развелись, но…

Выходим на улицу, и из-за повышенной нервозности мерещится, будто наступило лето, до такой степени мне жарко.

– Сразу говорю, – не оборачиваясь, просвещает нас Карл, – я почти на сто процентов уверен, что трупов там нет.

Кажется, такого облегчения я не испытывал раньше. Лишь однажды, когда Костик, прыгнув с гаража в свои тринадцать, сломал две ноги разом и полтора месяца валялся в больнице, я был в похожем состоянии.

Мы, не сговариваясь, подходим к уже знакомому Гелендвагену – на одной машине добираться к нужному месту удобнее и практичнее. Карл заправляет в ухо гарнитуру, хмурится и указывает мне на водительское место:

– Серёг, покрути баранку. Я скажу куда. Глаза сегодня совсем ни к чёрту, не хочу рисковать.

Я вспоминаю: Марго что-то говорила о светобоязни, и вскоре топлю педаль газа в пол и выруливаю из промзоны. Карл, сидящий рядом, вбивает в навигаторе адрес – это совершенно в другой стороне города. Далеко, но места мне знакомы: когда-то брал в работу один из участков, и почти полгода провёл на объекте, разбираясь то с тем, то с этим, словно я прораб какой-нибудь, а не архитектор.

Женщины на заднем сидении о чём-то тихо переговариваются, я то и дело поглядываю в зеркало на бледную и всклокоченную Алису, больше похожую сейчас на перепуганного воробышка, которого злые люди искупали в ведре с ледяной водой. Нахохлившаяся, несчастная, но её глаза горят таким ярким огнём, а губы так плотно сжаты в тонкую линию, что боюсь, она убьёт первого, кто попадётся ей на пути.

– Сейчас налево свернём, так быстрее, – говорю, а Карл одобрительно кивает.

Пусть сэкономить получается минут пять от силы, но даже они на руку.

Карл нам ничего не объяснил, но я откуда-то знаю, что всё будет отлично – этот странный товарищ слов на ветер не бросает и не разменивается на сантименты. Зачем долгие и унылые разговоры, наполненные пафосом и пустыми фразами, если можно делать дело, не тратя сил на ерунду? Этим мы с Карлом похожи, и мне спокойнее. С единомышленниками всегда приятно быть рядом в такие минуты.

– Вот здесь тормози, – просит Карл, и я, въехав в арку, снижаю скорость и паркую машину за чьим-то гаражом.

На улице ночь, фонари горят дай бог, чтобы через один, но видно неплохо.

– Так, вот там дом, заметили? – Карл указывает рукой на длинную, точно кишка, многоэтажку.

– Китайка, да, – отвечает Марго и, прищурившись, рассматривает вид за окном.

– За ним частный сектор, к нему нам и нужно. Машину оставим здесь, так надёжнее.

Я отстёгиваю ремень безопасности, дамы покидают салон, а Карл трогает меня за плечо и, понизив голос до шёпота, говорит:

– Мои ребята уже там, скоро подъедет прикормленный мент, мечтающий о новых погонах. Всё будет хорошо, только я очень прошу: не стройте из себя героев. Мы до сих пор не знаем, с чем точно имеем дело.

– Думаешь, там может быть опасно?

– Я отлично знаю, кто такие игроманы. Видишь, до какого отчаяния дошёл этот упырь, если родную дочь на бабки меняет?

– Всё-таки уверен, что это лично Самохин?

– На тысячу процентов, – кивает и добавляет: – Его телефон тоже пробили, он в этой же соте.

– А дом как нашли?

– Нашли всех в периметре, кто сдаёт хаты посуточно – для таких дел надолго не снимают, максимум на пару дней. Заплатили налом. Нашли бабку-хозяйку, она описала высокого блондинистого мужика лет сорока с молодёжной стрижкой. Ну? Напоминает тебе хоть кого-то?

– Блядь.

– Хуйло он, а не блядь. Погнали.

Выйдя из машины, Карл подходит к стоя́щим рядом с геликом Алисе и Марго:

– Не рефлексировать, впереди меня не лезть, советов не давать. Ясно?

Те кивают, и мы отправляемся стройной шеренгой, слажено и дружно, к нужной точке на карте. На весь путь уходит минут пятнадцать, и я чувствую, как от напряжения болит моя челюсть.

Если бы я умел молиться, то провёл время с пользой: попросил Бога о милости, потребовал помощи, но проще всё-таки надеяться на самого себя и тех людей, кто оказался рядом.

Нужный дом не приходится долго искать – я понимаю, что мы на месте, когда Карл напрягает спину, становясь похожим на манекен. А когда из-за лысого дерева появляется рыжий мужик с чёрной повязкой на глазу, что-то внутри щёлкает: добрались.

Улица пустынна, в окнах нужного дома горит слабый свет. Рыжий мужик представляется Роджером, жмёт мне руку и сухо кивает. После отводит Карла в сторону, а мы с Марго и Алисой прячемся за чужим гаражом.

– Это Родик, – поясняет Марго, а мы с Алисой закуриваем. – Практически брат Карла. Они как попугайчики-неразлучники, жить друг без друга не могут.

– Роджер – отличный парень, – подтверждает Алиса и делает глубокую затяжку. – Господи, никогда ведь не курила толком!

С досады выкидывает сигарету и с остервенением втаптывает её в грязный снег.

Возвращается Карл, и время ускоряет свой бег. Последующие события, словно снежный ком несутся будто бы с горы, наслаиваются друг на друга.

Кажется, что из ниоткуда стягиваются, видимо, друзья Карла и, стараясь не отсвечивать, рассеиваются вдоль улицы.

Карл вскрывает ворота, Роджер остаётся сторожить нервных женщин, а я иду следом за Чёрным ангелом.

Попадаем в крошечный дворик, осматриваем его, но ничего подозрительного не замечаем.

Карл подходит к обитой дерматином двери советского образца – такие раньше были, считай, в каждом подъезде, – и, что-то сделав с замком, распахивает её. Мне неинтересны его методы, навыки и способности. Мне нужно найти Машу и поскорее.

Дверь распахивается, Карл достаёт из голенища сапога нож и делает шаг в тёмную прихожую.

Я следом, и через несколько невыносимо тягучих моментов, когда кажется, что уже ничего хорошего нас не ждёт, мы попадаем в просторную комнату, в которой витает запах старости и лекарств.

– Твою мать, – выдыхает Карл, а я, не раздумывая, кулаком разбиваю нос удивлённого Самохина.