— Чего стоишь, старик, языком чешешь? Косплётки плетёшь?

— Смотник у нас только ты, — фыркнул дед Ежа, затем обратился к Севаре: — Ну, сударыня, извините, что отвлёк. Пойду я.

— Постойте! — она сжала его запястье, удерживая на месте. — Вы не сказали, чем всё закончилось.

— А и баять нече особо. Сестра на поиски ушла. Дарслава позже нашли. Продрогший сидел в какой-то забытой берлоге. Хорошо, что живой. А его сестру так и не отыскали. Потом начали говорить, что, мол, девицу видят бледную. Ну и напридумывали дальше. А мне кажется, то она так и ходит там неупокоенная. Да всему поместью так казалось…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кругом богов обведи себя, раз кажется, — хмыкнул Неждан, останавливаясь рядом. Он выглядел непривычно хмурым и раздражённым.

— Поговори мне ещё, — дед Ежа замахнулся, но не ударил своего помощника, только припугнул.

Тот показал ему язык и, потянув за собой Севару, побежал. Опешив от рассказа и фривольности Неждана, она едва не упала, но кое-как переставляла ноги, пытаясь поспеть. Они остановились у забора, рядом с оставленной лестницей.

— Ополоумел? — задыхаясь от бега воскликнула Севара. Она уже жалела, что дед Ежа всё же не одарил подопечного профилактическим подзатыльником.

— Да.

Севара открыла рот, но тут же закрыла, не найдя, что ответить.

— Идём? — Неждан протянул пустые корзины ей.

Пришлось брать. Он ухватил лестницу и двинулся вперёд, напевая что-то под нос. Севара оглянулась к калитке, через которую вышел дед Ежа. Он взобрался на Корюшку, которая неспешно двинулась в сторону города.

То, что он рассказал было странно, но похоже на правду — сходилось с тем, что написал Дарслав в тетрадях с легендами. И та пометка в их начале «верю, что поможет в её поисках». Тогда не ясно было, о ком он, но теперь Севара выстроила цельную картину, додумав мелочи.

Дарслав изучал местные сказки не из праздного любопытства. Будучи ребёнком, он не просто пропал, а попал в руки Хозяина Зимы. Наверняка, видел его сыновей; наверняка, слышал, зачем украли. А несчастная сестра Дарслава стала позже заложницей — отдалась вместо брата. И Хозяин Зимы захотел жену, а не дочь…

Не смотря на жару, Севаре было холодно. Мурашки прошлись по телу, оставляя неприятное ощущение касания чужих ледяных пальцев. Сердце ускорило ритм, паника подходила всё ближе, окутывая трепетом страха, как дорогой шалью, скинуть которую не хватало смелости. Слёзы выступили на глазах. В глотке застыли рыдания по погубленной жизни той девушки и собственной.

Из-за пелены горя, Севара не сразу заметила, что они уже дошли до поляны. Она была так же прекрасна, как раньше: цветы всё так же горели яркими цветами, деревья стояли, качая ветвями, на некоторых зрели плоды. Ничто не тревожило аномальную зону, жившую по иным правилам. Ничья печаль, ничьи страдания не задевали, не рушили царства вечной гармонии.

А может ли сломить его Хозяин Зимы? Может ли явиться сюда за невестой? Забрать. Украсть. Стать морозным белым снегом среди сочной зелени?

— Сева, — прошептал Неждан над самым ухом.

Она вздрогнула от неожиданности, лишь сейчас обнаружив, что он успел приставить лестницу к высокой яблоне, чей ствол едва заметно сверкал.

— Не подкрадывайся, — она дёрнула плечом, словно сгоняя приставучую мушку.

— Вы так и будете стоять на границе? Вообще-то вы помогать пришли, — напомнил Неждан.

Севара кивнула, шагнула вперёд. Сейчас разница между температурами снаружи и внутри аномальной зоны были минимальными. Но только на поляне ощущался пёстрый аромат разнообразных цветов. Первым дошёл запах пионов. Пришлось прикрыть нос, чтобы избавиться от него хотя бы на время.

— Я наверх, вы на паданках. — Неждан забрал одну из корзин.

Ответом было молчание. Севара услышала его, даже начала подбирать яблоки, однако мысли её находились далеко. Где-то у ледяного замка в горах. Бродили вокруг Хозяина Зимы, его сыновей, смотрели в белёсые, как у слепой, глаза Неневесты, лишённой навечно своей личности.

Помнит ли она брата? Действительно ли не может чувствовать? А вдруг, она бродит по лесам, потому что слышит какой-то отголосок себя прежней и ищет брата? Или того, кто спасёт её. Но никто не спасёт… А если и спасёт, то как Хозяин Зимы — ради собственной выгоды и планов.

Какое-то время было тихо. Севара старалась сдержать сначала слёзы, а когда стало невозможно, то хотя бы всхлипы. Она не хотела показывать в очередной раз слабость. Она ненавидела себя за неё. За то, что не способна бороться.

— Сева, — Неждан опустил почти полную корзину рядом с лестницей и подошёл к ней. — Ты что? Ты так от истории Ежи расстроилась?

Вместо слов, Севара бросила в него яблоко, разозлённая тем, что он всё же заметил. Но какая-то её часть была счастлива его проницательности. Грустить одной — плохая затея. Слишком тяжело. Печаль, словно бурная река, в которой тонешь, не умея плавать… Из настоящей Неждан уже спас, а из метафорической?

— Дурёха. Хорошие же яблоки, а ты зазря ими разбрасываешься, — улыбнулся Неждан.

— Было бы не зря, если бы ты не уворачивался, — пробурчала Севара. Она заготовила целую кучу язвительных замечаний и ругательств. Она должна была ими воспользоваться, несмотря на то, что ей хотелось бы самых обычный объятий и поддержки. Но ведь такое для слабых?

— Так почему ты плачешь?

— Обращайся на «вы»! — вскрикнула Севара. — Ты слуга! Не забывайся!

— Извините, моя госпожа. — Неждан поклонился. В расстёгнутой рубашке был виден рельеф его тела.

— Насмехаешься? А если я тебя уволю?

— Я сильно расстроюсь, госпожа, — ответил он, не шутя.

— Тогда веди себя подобающе!

— Как прикажет моя госпожа.

— Что заладил «госпожа-госпожа»?!

Севара раздражённо пнула корзину. Та покачнулась, завалилась на бок. Яблоки, собранные трудом, рассыпались на землю, откатываясь всё дальше. Это стало последней каплей. Севара рухнула рядом и зарыдала. Коря себя за несдержанность, за слабость, за то, что и крохи её работы пошли насмарку, она влепила себе пощёчину — одновременно наказание и попытка прийти в норму.

Когда рука её взметнулась снова, готовая отвесить вторую, Неждан перехватил её кисть. Он опустился на колени, притянул Севару ближе, обнимая бережно, словно статую из хрусталя.

Она уткнулась ему в шею, сжимая ткань рубашки на его спине, вдыхая мятный прохладный аромат, смешенный с нотами свежескошенной травы. Неждан молчал, лишь гладил Севару по голове и плечам, покачиваясь вперёд-назад. Его дыхание щекотало её ухо.

Истерика сменялась стыдом. Всё ещё шмыгая носом, Севара отстранилась, произнесла тихо, немного хрипло:

— Извини.

— Сева, — Неждан грустно улыбнулся, — не надо, милая.