— Обязательно было так тянуть?

— Я бы с удовольствием потянул тебя за язык, но вряд ли это оценил бы мой персонал.

— Что вы такой злой? — осуждающе склоняю голову набок, всматриваясь в его лицо. Мне дико нравится, когда он вот такой заведенный…

— А ты догадайся! Ты в курсе, о чем говорит мировая статистика?

— Нн-нет. И о чем?

— Она говорит, что женатые мужчины имеют более устойчивую психику.

Молча храню горделивое достоинство. Но муж не сильно нуждается в моих ответах.

— А в нашем случае как раз ровно наоборот. Неделя брака, и у меня в геометрической прогрессии развивается биполярное расстройство.

— Да ладно! — смотрю недоверчиво. — Это как?

— Это когда я одновременно и рад видеть свою жену, и мечтаю ее придушить.

Давид выталкивает меня из лифта, и мы оказываемся у массивной двери. Рядом с дверным проемом — встроенная в стену панель.

— Помнишь, ты недавно интересовалась, не проще ли спросить? Так вот теперь я тебя спрашиваю, не проще ли спросить, Марта? Конечно, я догадался, в чем дело, но для этого мне пришлось просматривать записи всех камер и убить на это чертову кучу времени.

Молчу, глядя на дверь. Даже я понимаю, что она тяжеленная и толстенная. Зачем Данилевскому такая дверь? С терминалом управления доступом в помещения с распознаванием лиц и отпечатков пальцев.

— Это делается очень легко, — продолжает он, — ртом. У тебя чудесный красивый ротик, которым ты так фантастически…

— Говорю всякий бред, — виновато вздыхаю.

Давид захлебывается и замолкает. Подъезжает к двери, подносит руку к панели, и дверь открывается.

Я уже поняла, куда он меня привел. Не понимаю только, зачем? Хочет меня тут закрыть и уморить?

Муж пропускает меня вперед, и я с любопытством рассматриваю стеклянные витрины. Под стеклом лежат книги, шкатулки, похожи на сундучки, отдельные мелко исписанные пожелтевшие листы.

— Это хранилище? — поворачиваюсь к Давиду. — Здесь вы держите свою коллекцию?

— Да, — кивает он, заметно успокаиваясь, — только здесь далеко не все рукописи. Большая часть, самые ценные экземпляры, хранятся в Европе в специальных хранилищах. Здесь в основном те, с которыми я работаю или планирую продать.

Данилевский внимательно наблюдает за мной, а мне в самом деле интересно. Расспрашиваю его, показывая то на одну витрину, то на другую, и он останавливает меня, беря за руку.

— Марта, я тебя не для этого сюда привел. Потом, если тебе будет интересно, я покажу каждый экземпляр.

— А для чего? Хотите меня запереть в наказание, что я не отвечала на звонки?

Черные глаза темнеют еще больше.

— Хорошая мысль. Но нет, не для этого, — он увлекает меня дальше, и мы оказываемся в небольшой комнате, где стоит стол с монитором, компьютером и целым набором техники.

— Сканер! — восклицаю я. — У вас есть сканер! А я мучаюсь с тем, что на телефоне!

— Потому что надо пользоваться ртом, Марта, — тянет меня вниз Давид и говорит хрипло, приблизив лицо почти вплотную, — хотя я бы сейчас тоже воспользовался…

Его дыхание обжигает губы, а мозг обжигает догадка.

— Давид, — облизываю нижнюю губу, — это тоже ваш кабинет?

— Да, — продолжает он говорить с головокружительной хрипотцой, — я в последнее время работаю исключительно здесь. Особенно, когда у меня в доме появилась одна невозможная девчонка, за которой наблюдать одно удовольствие…

Его губы касаются моих, и я закрываю глаза.

Все правильно, этажом ниже расположен тот самый балкон, на котором сидел Данилевский, когда я звала его есть перепелок. И прямо перед окном та лужайка, на которой мы накрывали столы. И беседка, в которой мне нравится завтракать…

— Значит, вы в том кабинете почти не бываете? — шепчу я, подаваясь навстречу.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​— Вообще не бываю. Особенно с тех пор, как узнал о тебе. Потому и портрет там стоит, я просто о нем забыл…

Незаметно для себя оказываюсь у него на коленях и погружаюсь в сладкий, затягивающий поцелуй. Запускаю руку в темные волосы — какие они у него густые и пахнущие…

— Марта, Марта, — сипло говорит муж, сжимая меня будто тисками, — что же ты со мной делаешь…

— Давид, — спрашиваю шепотом, когда он ненадолго прерывается, чтобы перевести дыхание, — а эта девушка, кто она?

Глава 20-1

Данилевский делает вид, что не слышит и снова пытается овладеть моим ртом.

— Давид, — повторяю, отстраняясь, — кто эта девушка на фото?

Не потому отстраняюсь, что мне не нравится с ним целоваться. Очень нравится! Так нравится, что я плавлюсь и теряю над собой контроль. При этом бретели моего сарафана уже стянуты с плеч, я на коленях у Давида развернута лицом к нему, а его руки крепко держат меня за бедра.

В принципе, еще немного, и наш брак станет полностью состоявшимся и подтвержденным. Судя по настрою и сбитому дыханию моего мужа, неоднократно.

Данилевский выдыхает и упирается лбом мне в плечо.

— Марта, я прилетел ненадолго, мне скоро опять в аэропорт. Давай не терять время на лишние разговоры, — и он снова увлеченно демонстрирует, как надо правильно пользоваться ртом.

Я не ослышалась? Он снова улетает?

Отстраняюсь еще настойчивее.

Во-первых, я должна знать, чье фото Данилевский когда-то пожелал постоянно видеть в своем кабинете. А во-вторых, мне не хочется, чтобы это произошло так поспешно, скомкано и в хранилище. Если он все равно сейчас уедет…

Давид смотрит на меня совершенно мутными глазами.

— Мартуся, ты меня решила совсем замучить? Я же мужчина, разве ты не видишь, как меня от тебя кроет? Я просто соображать перестаю…

Отодвигаюсь на самый краешек коленей Данилевского и гляжу на него с подозрением.

— Вы сейчас это сказали точно как моя бабуля. Один в один! Она что, и вам снится?

— Нет, — глаза мужа приобретают более осмысленное выражение, — не знаю я никакой бабули.

— Мне она тоже перестала сниться, — говорю расстроенно, — наверное, обиделась.

— Обиделась? За что?

— Мы поругались. Она за вас заступаться начала. Что вы муж, что я должна уступить, бла-бла-бла… Ой, —спохватываюсь и смущенно замолкаю.

— Хмм… Какая у тебя мудрая бабушка, Марта!.. — он делает попытку опять меня привлечь, но я упираюсь руками в подлокотники кресла.

— Нет, Давид, — и добавляю, прямо глядя в