Вот нельзя было сделать дополнительный выход со стороны Вардановой гряды?

Импульс в ноги я подала из последних сил, источник крякнул и закрылся. М-да… а ведь ещё спускаться придётся.

Запрыгнув на стену, я покачнулась и едва не упала обратно. Растратила всё в ноль. И где была моя голова?

— Ш-шш-ш, — раздалось над ухом, когда я упала плашмя на гребень стены и свесила вниз голову.

— Чего шипишь? — спросила у Хаша, а потом сообразила, что сама отключила нашу связь. — Я пока без магии, извини. Стенку внутри не подвинуть… и с этой не слезть…

— Шш-ш-шш! — закатил все четыре глаза хамелеон.

— Сам дурак, — ответила я почти равнодушно. Сил на споры уже не осталось.

— Ш-ш-шшш! — снова попытался что-то сказать Ахашши.

— Вот и буду тут ночевать, — мрачно сказала я и посмотрела вниз. Падать будет больно. Очень больно.

Хаш прошипел ещё что-то, несомненно, ругательное и плюнул сначала мне на ногу, а потом и на руку, покусанную Дирхом. Я хотела было возмутиться, но вовремя вспомнила, что слюна хамелеона обладает лечебным действием. Неужто пожалел свою болезную хозяйку и плюнул от души, так сказать?

Хвост Ахашши обвил мою талию, две пары глаз закатились так, что я видела только белки без зрачков и радужки. Медленно, очень медленно Хаш потянул меня вниз, зацепившись лапами за вершину стены. Надо же, у него хватило силы удержать меня! Я даже удивилась сначала, а потом вспомнила, что разломные тварюшки гораздо сильнее обычных.

Так мы и ползли: я болталась внизу, обвитая хвостом, и Ахашши, переступающий лапами-присосками прямо по стене. Хорошие лапки, крепкие, липкие. И хвост крепкий. Удержит или нет?

Хаш аккуратно опустил меня у подножья стены, встал рядом, высунул длинный язык и принялся вращать глазами. У меня закружилась голова, и я сомкнула веки. К таким испытаниям я оказалась не готова.

— Она живая?

Какой знакомый голос. Я не стала открывать глаза и проверять, не показалось ли мне. После битвы и после такого тошнотворно-медлительного спуска, когда я изображала маятник в хвосте хамелеона, могло и почудиться.

— Эм… Ярина? Ваше… сия… тельство? — спросил Матвей, спотыкаясь на каждом слоге и приближаясь ко мне.

Наставник рухнул на колени рядом со мной и коснулся шеи. Надо же, восстановил руки, пока я травки выращивала за стенами поместья. Молодец. Сильный наставник — сильные ученики.

— Жива! Слава Всевидящему! Жива! — как же громко-то он кричит. — Целителя сюда, срочно!

Матвей подхватил меня на руки, а я таки приоткрыла глаза. И встретилась взглядом с Алексеем Наумовым. Не показалась, значит… и чего он тут забыл?

Тёмно-синий мундир военного Корпуса сидел на Алексее хорошо, сразу видно — шили на заказ, по меркам, из дорогого сукна. Не пехота и не кавалерия. Неужто в элитных войсках? Вроде как молод ещё для элиты, там выслуживаться годами надо. Или графский род имеет привилегии?

Я посмотрела на залеченные следы от когтей твари на щеке молодого мужчины. Целители постарались, но шрамы… шрамы остались с ним навсегда.

Алексей быстро осмотрел меня, нахмурился и уже протянул руку, чтобы коснуться, но тут же отдёрнул. Да, не пристало хватать благородных девиц на глазах у всех, мы ведь не в пещере.

— Ваше сиятельство, наш отряд прибыл для оказания помощи в борьбе с вторжением иномирных тварей, — отчитался он по-военному сухо.

Я фыркнула и вспомнила, как выгляжу. Не чета этим солдатикам в ладных чистеньких мундирах. Сейчас, после битвы, моя куртка была скорее землисто-бурого цвета, как и ботинки… и олимпийка. Ярких цветов не осталось, хотя местами всё же проглядывали пятна кислотно-зелёного, неоново-розового и лимонно-жёлтого.

Красотка же ну⁈ И чего так кривиться?

— Благодарю за помощь, ваше сиятельство, — чинно ответила я, свисая с рук Матвея. И вот эти вот сильные руки я сегодня чуть не отшибла энергией⁈ Зря я так, очень зря. Кто бы меня тогда сейчас так бережно держал?

— Вы немного опоздали, но можете подождать, вдруг ещё кто пожалует, — продолжила я, изо всех сил удерживаясь в сознании. Перед глазами кружились мушки, вспыхивая ослепительно-белым светом. — Ну чтобы не зря, так сказать, прибыли.

— Ваша рука! — округлил он глаза.

— Эта? — я помахала левой рукой, прокушенной Дирхтаном, и пожала плечами. — Ой, и правда, кровь идёт.

— И нога! — указал он вниз.

— А с ней что не так? — я попробовала поболтать ступнями, но почти не чувствовала ничего ниже коленей. Всё-таки столько раз подавала импульсы — ничего удивительного, что ноги отнялись. — Тоже прокусили?

— Она сломана, — как-то уж совсем тихо ответил Алексей.

— Быть не может, — я же только что скакала, как коза, ещё и на стену запрыгнула… или тогда и сломала?

— Да где там целитель-то⁈ — взревел над головой Матвей, перехватив меня поудобнее. — Вы не серчайте, ваше сиятельство, надобно госпожу к целителю отнести… и да, благодарствуем за помощь. Дальше мы уж сами как-нибудь.

Наумов сжал челюсти до хруста, побелевшие тонкие губы подчеркнули шрамы на левой щеке. Он коротко кивнул и отошёл в сторону, а я наконец расслабилась.

За имперским отрядом выстроились мои люди, приветствуя меня как равную. Вспомнили, выходит, что на время отсутствия Главы и наследников я тут за главную. И ведь не стала отсиживаться за стенами, рванула к тварям и даже пришла с победой.

Сияющие восхищением глаза гвардии рода стоили того, чтобы немножко повоевать. Уважение вояк заслужить всегда непросто, а иногда оно бывает очень нужным. Главное теперь — убедить всех вокруг, что мне просто повезло.

Когда я шла защищать свой дом, не думала о последствиях — о том, как со стороны будет выглядеть моя победа. Может быть, Алексей Наумов и поверит в случайность — с его-то честностью и правильностью, но все остальные задумаются.

Я уронила голову на грудь Матвея, как только мы зашли в поместье. Штатный целитель разрывался между ранеными, коих было очень много. Понятно теперь, почему он не прибежал на зов. И хотя моя жизнь вроде как важнее жизней солдат, я не стала ничего говорить. Он просто делает свою работу.

А я подожду. Сломанная нога и прокушенная рука не такие уж серьёзные раны, чтобы всё бросать и лечить только меня.