двое оперативников вошли во двор Михаила Короткова, или попросту дяди Миши, выяснилось, что они как раз вовремя: пастух только что пригнал стадо, всех коров у него уже разобрали, так что сейчас он загонял в хлев свою собственную Зорьку. Ему в этом помогала жена, Галина Короткова, женщина лет пятидесяти, но такая живая и энергичная, что ей можно было дать и тридцать лет.

Поскольку Гуров в свой прошлый приезд уже заходил в дом Коротковых, знакомиться с хозяевами ему было не нужно. Он только представил им своего коллегу Никитина и сказал, что у него возникло еще несколько вопросов. Все вместе вошли в дом. Галина принялась накрывать на стол, а трое мужчин уселись, чтобы побеседовать.

– Я, Михаил Семенович, опять насчет Кармановых приехал, – начал разговор Гуров. – Теперь я знаю, что их убил приезжий, из города. И даже догадываюсь кто. Но чтобы убийцу арестовать и судить, мне нужно знать, что ему было нужно от Людмилы. То есть понятно что – деньги. Но что это за деньги? Откуда они у Людмилы взялись?

– Не водилось у Кармановых денег, – удивился дядя Миша. – Всегда рубли считали, чтобы и самим хватило, и на детей осталось, и на хозяйство.

– Верно, верно Михаил говорит, – подтвердила Галина. – Людка всегда как проклятая вертелась, всюду старалась успеть, чтобы у детишек ни в чем нужды не было. Бедно они жили, никаких запасов не нажили.

– Вот и я так думал, – кивнул сыщик. – Но что-то такое должно было иметься, иначе бы убийца к ним не нагрянул. Какая-то тайна была у Людмилы. И я хотел бы, чтобы вы припомнили, не роняла ли она слово-другое, которое намекало бы на эту тайну. Ведь оно как бывает? Человек хочет что-нибудь скрыть, глубоко в душе это прячет. Однако тайна о себе напоминает, подмывает о себе рассказать. И в какой-то момент человек нечаянно может проговориться. Может, вы слышали что-то такое? А, Михаил Семеныч? Или вы, Галина?

Супруги Коротковы переглянулись, оба явно задумались. Галина даже остановилась посреди кухни, не обращая внимания на закипавший чайник.

– Чтобы, значит, были какие-то оговорки с ее стороны… – задумчиво произнес дядя Миша. – Вот когда ты сейчас, мил-человек, об энтом сказал, я стал припоминать, что было такое. Бывало, что Людмила на жизнь жаловалась: того, мол, нет, да на это денег не хватает, – и между делом…

Пастух замялся, подбирая нужное слово.

– Что она говорила, Семеныч? – с нетерпением спросила его жена. – Вспоминай, видишь, люди ждут. Да и мне интересно. Ты мне ничего такого не рассказывал.

– Да зачем мне тебе рассказывать то, что ты сама слышала? – возразил пастух. – Она ведь это не где-то в поле говорила, а здесь, у забора, когда я ей Ночку пригонял. И ты тут же рядом была, Зорьку принимала. Все ты слышала.

– Побойся бога, Семеныч, что ты такое говоришь? – всплеснула руками Галина. – Что я такое слышала? Ничего не слышала!

– Оно и верно, – неожиданно согласился Коротков. – Вы, бабы, почти все такие: слушаете, а ничего не слышите. В общем, мил-человек, не могу я припомнить, о чем Людмила проговаривалась. Но что-то такое было, это верно. Ты знаешь что? Ты к Алевтине Макаркиной сходи, соседке Людмилиной.

– Это та Макаркина, которая первой убитых обнаружила? – спросил молчавший до сих пор капитан.

– Да, это Алевтина их тогда нашла, – подтвердил Коротков. – Они с Людмилой подругами были. Если Людмила могла кому проговориться, так это Алевтине, ближе у нее никого не было.

– А знаешь, еще к кому им надо бы заглянуть? – сказала Галина Короткова, водружая на стол чугунок с картошкой и сковородку с мясом. – К бабе Зине.

– Ты думаешь? – с сомнением в голосе произнес Михаил Коротков. – И что она им может такого сказать?

– Что-то да может, – убежденно произнесла Галина. – Если у кого какая тайна или на душе что темное, баба Зина тут как тут.

– А кто она такая, эта ваша баба Зина? – спросил Никитин.

– Знахарка, – объяснила словоохотливая Галина. – Порчу снимает, боль убрать может, хоть зубную, хоть сердечную. Вещи потерянные помогает найти. Да многое она умеет, Зина-то. Если кому надо душу облегчить, он скорей не к батюшке в церкву пойдет, а к Зине.

Оперативники переглянулись, и Гуров сказал:

– Что ж, мы уже с одним знахарем разговаривали. В Белогорье дело было, там нам Глеба Говорунова посоветовали. Не слыхали о таком?

– Отчего же, слыхали, – отозвалась Галина Короткова. – Ходит о нем слава. Некоторые даже утверждают, что он сильнее, чем наша баба Зина. Но я все же думаю, что наша Зина лучше.

– А где она живет-то? – спросил Никитин.

– На отшибе, – отвечал дядя Миша. – Вы дом Витьки Максимова знаете? Вот в низинке за его домом будет избушка, где Зинаида проживает.

– Хорошо, заглянем, – сказал Гуров, поднимаясь. – Что ж, спасибо, что рассказали, мы пойдем.

– Как же это вы пойдете? – удивилась Галина. – Я только на стол накрыла, а гости – за дверь! Так нельзя. Давайте я вам мяса положу, картошки…

– Да и стопку налить можно, за знакомство, – поддержал жену дядя Миша.

Никитин был настроен отказаться от угощения, однако Гуров сказал:

– Вы правы, хозяйка. Нельзя уйти, ни куска не попробовав. От стопки мы, правда, откажемся: работа. А кусок мяса съедим. Только небольшой. Нам же еще несколько домов обойти надо…

Впрочем, быстро уйти оперативникам не удалось. Примерно спустя час основательного угощения сыщики наконец покинули дом гостеприимных хозяев и направились на другой конец деревни, где жила Алевтина Макаркина, лучшая подруга убитой Люды Кармановой.

Здесь хозяева уже закончили ужинать. И хотя они, верные чувству гостеприимства, тоже норовили усадить нежданных гостей за стол, Гуров и Никитин решительно отказались от угощения и сразу перешли к делу.

– Алевтина, я знаю, что вы уже не раз давали показания об убийстве Кармановых, – начал Гуров разговор с женщиной. – Сейчас я хочу вас спросить о другом – о самой Людмиле. Я уверен, у нее имелась какая-то тайна, которой она ни с кем не делилась. Но у человека, владеющего тайной, всегда имеется потребность кому-то ее рассказать. А с кем ей еще было делиться сокровенным, как не с вами? Ведь вы были ее лучшей подругой. Поэтому я вас прошу постараться и вспомнить минуты, когда Люда была с вами особенно откровенна. Не говорила она о каком-то бремени, которое ее гнетет?

Алевтина Макаркина задумалась. Было заметно, что она что-то вспоминает. Так, в молчании, прошло несколько минут. Потом хозяйка заговорила – сначала запинаясь, неуверенно, а затем все точнее:

– Да, пару раз Люда мне давала понять, что ее