Лицо ребёнка смягчилось, когда она услышала, что я пришла помочь и что я его выручила. Теперь Софи перестала видеть во мне Ведьму, ура!

— Ты Софи, да? — я старалась говорить таким нежным голосом, каким обычно разговаривают с детьми.

— Ну да.

— Мне нужна будет потом твоя помощь, хорошо? Я, когда буду уходить, расскажу, ладно?

— Хорошо, — зелёные глаза сверкали и смотрели на меня уже по-другому, теперь с каким-то доверием. И тонкие, маленькие губки растянулись в улыбке.

Я обернулась на Аарона и заметила, что он смотрел на меня, болтающую с его сестрой, с очень тёплой улыбкой. А потом парень резко изменился, стал серьёзным и повёл меня в свою комнату.

Скрип двери — и мы внутри. Его комната была почти вся в чёрных тонах — и стены, и мебель. Она была маленькой: здесь стояла кровать, рабочий стол и шкаф. Аарон, совершенно не стесняясь меня, стал переодеваться. Я инстинктивно отвернулась, чувствуя, как застучало сердце, и прикрыла глаза, после чего услышала его громкий смех.

— Не стесняйся, можешь полюбоваться мной, — я знала, что он развернулся и наблюдает за мной с улыбкой на лице. — Ты ведь это тогда делала на поле, Гномик?

— Я полюбуюсь на тебя, когда ты будешь в нормальном состоянии, — язык снова работал быстрее мозга, и эти слова вылетели из губ неосознанно, даже не подумав! Я буквально сказала, что полюбуюсь на него, но позже! И я сделала вид, что пропустила мимо ушей слова о том моменте на поле. Просто мне было нечего ответить…

— Если я включу диктофон, ты сможешь повторить эти слова ещё раз? — всё так же подначивая меня, спросил Аарон, и тут я уже не выдержала — развернулась и шлёпнула его по плечу.

— Пока ты тут шутки шутишь, твоя температура может расти, и ты можешь сгореть! Переодевайся быстрее.

Мне едва хватило сил, чтобы не опустить взгляд на его полуголое тело. Вместо этого, я села на его аккуратно заправленную кровать и вывернула все лекарства на покрывало. Рассматривая каждое, я думала, что сначала ему нужно дать. Наверное — жаропонижающее, потом всё остальное…

— Аарон, — выдохнув, позвала его я. — Пожалуйста, запишись завтра к врачу…

Парень скривился и смерил меня раздражительным взглядом, а потом качнул головой, говоря, что он не будет этого делать.

— Но нужно! Он пропишет тебе нужные таблетки.

— Лаура, ты купила целый пакет лекарств. Не буду я записываться к этим дуракам.

— Они не дураки! — воскликнула я. — Они спасают людям жизни! И тех лекарств, что купила я, может быть недостаточно. Или вообще — они могут не подойти для твоего организма. Тебе нужно к врачу, Аарон.

— Говори, сколько хочешь, Лаура, к врачу я всё равно не пойду.

Мне стало обидно. Он говорил так, словно мои слова ничего не значили, и я — пустое звено для него, хотя я, вроде, пытаюсь ему помочь, поэтому можно было хотя бы постараться сделать вид, что он благодарен за это.

— Господи, Аарон, не будь ребёнком! Не заставляй меня отвести тебя за ручку! Тебе правда это нужно, потому что всё это, — указываю рукой на гору таблеток на его кровати, — может вовсе не подойти тебе. Ты можешь не выздороветь, понимаешь?

— Лаура, это уже моя забота, не твоя. И я говорил, что можешь уходить.

Не могу понять, почему он такой грубый. Самый настоящий грубиян! Я тут кручусь возле него, помогаю, а он, вместо благодарности, хамит и выгоняет меня. Ну супер!

— Ложись, — толкнув его на кровать, приказала я, проглатывая свою злость.

Спокойствие, Лаура. Просто убедись, что у него спала температура — и иди, куда глаза глядят!

— Так сразу? — ни температура, ни предсмертное состояние не сотрут с его лица ухмылку и это глупое чувство юмора.

— Я смотрю, тебе весело?

— Очень. Правда, наблюдать за рассерженной тобой — самое увлекательное занятие из всех, что я встречал.

— Рада, что веселю тебя, — с раздражением проговорила я. — Где твой градусник? Сначала нужно температуру измерить, только потом давать жаропонижающее. Может, твой организм сам справился с температурой…

— Нет, нет, я всё так же горяч, потрогай! — хохоча, как конь, Аарон взял мою ладонь и прислонил к своей обнаженной груди. Ему определённо нравилось издеваться надо мной. И смущать меня. Я отдёрнула свою руку, словно обожглась. Ему было смешно, а мне — неловко. Неловко трогать его, да и смотреть — тоже!

— Аарон Родригес, — раскрасневшись, я повысила голос и заговорила предельно серьёзно: — Если ты ещё раз что-то учудишь, я клянусь, уйду и будешь здесь помирать!

Аарон вскинул руки вверх и на выдохе рассмеялся:

— Всё-всё! Я буду послушным больным, а ты серьёзной медсестрой, идёт?

Я уже собралась кивнуть, радуясь, что он одумался. А затем дошло, что это очередная пошлая шуточка.

— Где твой градусник? — проигнорировав шутку, переспросила я.

— В задвижке, — ответил парень, показывая взглядом на задвижку в столе. Встав с кровати, я подошла к письменному столу и открыла её. Там лежал градусник. И кое-какие взрослые штуки. Заметив мой смущённый взгляд, он вновь рассмеялся. Так и хотелось треснуть, чтобы совсем было не до шуток.

— Гномик, ты ещё маленькая, чтобы такое видеть?

— Аарон, хватит.

— Ну что, ты просто так смущаешься от каждого моего слова или действия.

— Потому что они выходят за рамки, — кровь в венах начинала закипать. — Я пришла к тебе, чтобы помочь, а не выслушивать твои дурацкие пошлые шутки и терпеть эти твои издёвки.

— Всё. Ладно. Понял. Гномик разозлился. Молчу.

Благодарно кивнув, я вставила ему под мышку градусник и села рядом, засекая минут десять. Злость всё ещё бурлила во мне и даже молча сидеть с ним было очень тяжело! Сплошное напряжение. Хотелось треснуть за его выходки.

— Давай поговорим? — предложил блондин.

— О чём? О ролевых играх медсестры и больного?

— Да нет, я же сказал — больше шутить не буду, если тебя это бесит. О чём-то другом.

— Не хочу я с тобой ни о чём говорить, ты меня сейчас очень злишь, и я боюсь, что могу ляпнуть что-то, о чём потом буду жалеть. Или ещё хуже — как устрою тебе ролевые игры, в синяках весь ходить будешь.

Сложив руки на груди и нахмурив брови, взглядом я бегала по комнате, чтобы не смотреть на него.

— Ну всё, Гномик, успокойся.

Сейчас его голос не выдавал насмешек. Он был ровным и спокойным, даже, может, нежным. И тело, словно покорившись ему, стало расслабляться, а злость медленно отступать.

— Ты давно знаком с Кимберли? — из уст вырывается давно засевший