Я засмеялся, хотя это был горький смех.

– Какой банк даст нам ссуду под такую историю? Они и самому Рокфеллеру не дадут ни цента для биржевых спекуляций, если только под солидный залог. Мы проиграли, все кончено.

Я уставился в его бледные, полные беспокойства глаза.

– Проиграли, – мрачно повторил он, и вдруг снова в глазах его появился безумный блеск: – Нет, не проиграли! – завопил он. – Как такое может быть? Мы сделаем это! Ведь ты вспомнил то, что уже произошло! Ты вспомнил, что мы их продали. Значит, мы должны найти способ.

Я смотрел на старика, ничего не говоря. Внезапно мой мозг озарила невероятная, сумасшедшая мысль. Тот другой Джек Андерс – призрачная тень, затерянный где-то во времени за квадриллионы лет в прошлом – или будущем – он, быть может, сейчас тоже наблюдает за мной, или будет наблюдать за мной, Джеком Андерсом сквозь циклы вечности. Может, он видит, насколько я убог. Как и я, он, может быть, тоже сейчас ломает голову в поисках выхода из создавшегося положения. Мы разглядываем друг друга, и ни один не знает ответа. Слепец поводырем у слепца! Я засмеялся.

Но старый де Неант не смеялся. Его лицо приобрело странное выражение. Ничего похожего я раньше не видел.

– Мы нашли выход, потому что это уже произошло, что уже тобою сделано. По крайней мере, вы с Ивонной нашли выход.

– Ну, это все равно что все мы, – кисло заметил я.

– Да, да… Послушай, Джек. Я – старый Аврор де Неант, «Восходящий Нуль», «Пустое утро» – выживший из ума старик. Не тряси головой! – фыркнул он. – Я не сумасшедший! Я не сумасшедший. Просто меня не могут правильно понять. Никто из вас не может. У меня есть теория, что деревья, трава, люди вовсе не растут вверх. Они растут, отталкивая от себя землю. Вот почему ты то и дело слышишь, что с каждым днем мир становится все меньше. Но ты этого не понимаешь. И Ивонна не понимает…

Девушка, должно быть, все слышала. Не замеченная мной, она скользнула в комнату и мягко положила руку на плечо отцу, в то же время с любопытством глядя на меня.

Глава 4. Пророчество

И было еще одно видение. Оно не относилось к делу, однако, имело огромнее значение. Это случилось на следующий вечер. Ранний декабрьский снег бесшумно укутывал землю белым покрывалом. Мягко и беззвучно падали хлопья за окном. В квартире де Неанта из-за плохого обогрева было прохладно, из щелей дуло. Я заметил, как, дрожит от холода Ивонна. Она встретила меня в дверях. Потом, обняв дочь за плечи, старик проводил ее из комнаты, несколько раз зябко поежась. Когда де Неант вернулся, в его глазах читалась явная тревога.

– Она из Нового Орлеана, – тихо сказал он. – Ужасный арктический климат погубит ее. Мы срочно должны найти какой-то выход.

А видение было очень грустное. Я стоял на холодной влажной земле, засыпанной снегом – я, Ивонна и еще кто-то – мы втроем стояли у открытой могилы. За нами тянулись ряды крестов и белых надгробий. Но тот уголок кладбища, где мы находились, был голым, неухоженным. Священник говорил:

– …и ведает о сем один Господь.

Я двинулся и взял за руку Ивонну. Она подняла на меня темные, полные печали глаза и прошептала:

– Это случилось вчера, Джек. Еще вчера он говорил мне: «Следующую зиму, дочка, ты проведешь в Новом Орлеане». Только вчера!

Я попытался ободряюще улыбнуться, но вместо этого только печально смотрел на ее несчастное лицо – смотрел, как по ее правой щеке медленно скатилась серебристая слезинка, на какое-то мгновение задержалась, но тут же на нее накатилась другая, и, оторвавшись от щеки, капелька упала в вырез черного траурного платья.

Вот и все. Но не мог же я рассказать об этом видении де Неанту! Я попробовал говорить уклончиво, но он настаивал.

– Поверьте, в этот раз я ничего не видел, – сказал я ему. В конце концов, я все рассказал.

Несколько минут он молчал.

– Джек, – наконец сказал он. – А знаешь, когда я сказал ей про Новый Орлеан? Этим утром, Джек, когда пошел снег.

Я не знал, что и делать. Внезапно идея профессора о возможности воспоминаний будущего показалась мне безумием, сумасшествием. Во всех моих воспоминаниях не нашлось бы и тени серьезного доказательства, ни малейшего намека на пророчество! В итоге я так ничего и не ответил, а просто молча смотрел, как старый Аврор де Неант вышел из комнаты. Потом через два часа, пока я и Ивонна тихо беседовали в гостиной, профессор, написав прощальное письмо, выстрелил себе в сердце. Какое доказательство еще необходимо?

Ивонна и я были единственными, кто на следующий день проводил старика со странным именем Восходящий Нуль в его последний путь в могилу самоубийцы. Я стоял рядом с Ивонной и, как мог, пытался утешить ее. Вдруг она заговорила, и ее голос вывел меня из грустной задумчивости:

– Это случилось вчера, Джек. Еще вчера он говорил мне: «Следующую зиму, дочка, ты проведешь в Новом Орлеане». Только вчера!

Я увидел, как по ее правой щеке медленно скатилась серебристая слезинка, на какое-то мгновение задержалась, но тут же на нее накатилась другая, и, оторвавшись от щеки, капелька упала в вырез черного траурного платья.

Однако позже, вечером того же дня, случилось еще одно ироническое открытие. Я чувствовал себя виноватым из-за того, что проявил слабость и позволил де Неанту втянуть меня в свои безумные эксперименты, что в итоге стало причиной его смерти. Словно читая мои мысли, Ивонна вдруг сказала:

– Не мучай себя, Джек. Он спятил. Я слышала все те странные вещи, что он нашептывал тебе.

– Что?

– Конечно, я подслушивала под дверью. Никогда не оставляла его одного. Я слышала, как он бормотал что-то совершенно невероятное: лица в красном тумане, слова о холодной серой пустыне, называл имя «Пировина», и еще говорил о «Термополисе». Он сидел с закрытыми глазами, склонившись над тобой, шептал и шептал, не останавливаясь ни на минуту.

Какая жестокая ирония! Оказывается, старый де Неант сам подсовывал мне эти воспоминания! Пока я спал, он подробно рассказывал мне все, что я видел во сне! Позже мы нашли его письмо, и вновь я оказался поражен до глубины души. Оказывается, старик застраховал себя на небольшую сумму. Всего неделю назад он изъял один из страховых полисов, чтобы выплатить по остальным очередной взнос. Но в письме… в письме он сообщал, что оставляет мне половину всей страховой суммы! Указания были следующие:

«Джек Андерс, ты возьмешь свою половину денег и половину Ивонны и вложишь согласно плану, известному нам обоим. Такова моя воля».

Аврор де Неант нашел-таки способ раздобыть деньги, но… не мог же я просадить последний доллар Ивонны ради прихоти безумного старика!

– Что будем делать? – спросил я ее. – Разумеется, все эти деньги твои. Я к ним даже не притронусь.

– Мои? – эхом повторила она. – Нет, нет. Мы должны сделать так, как он хотел. Неужели ты думаешь, что я не исполню его последнюю просьбу?