У меня такое чувство, что, вырвавшись из ее острых когтей, я погибну.

Так почему я все еще хочу попробовать?

Дон впускает меня в свою квартиру и сурово смотрит на меня. — Ничего не трогай. Я собираюсь переодеться в рабочую одежду.

— Рабочая одежда? — Я хмуро смотрю на нее. — Ты никуда не пойдешь.

— В свободное время я занимаюсь ремонтом своей машины. Поскольку Бет на ферме с Даррелом и Санни, это имеет значение. — Она размахивает руками. — Это объяснение вас устроило, мой господин?

Мои губы кривятся. — Можно мне немного воды?

— Я не собираюсь приносить ее тебе. — Она указывает на холодильник. — Это не отель.

Я смеюсь, когда она уходит, и оглядываю ее маленькую, но опрятную квартирку. Вот так Дон и моя племянница жили последние несколько лет. Контраст женственности и утилитарности чрезвычайно очевиден. Шторы насыщенного темно-синего цвета, но на концах есть оборки. Диван — черная кожаная кушетка без подушек, но ваза с пластиковыми цветами придает скудному убранству более мягкий оттенок.

Я подхожу ближе к рамке на подставке. На ней Дон и Элизабет, улыбающиеся в камеру. У моей племянницы светло-коричневая кожа, карие глаза и вьющиеся волосы.

Меня пронзает укол вины, когда я понимаю, что она едва не дебютировала в мире из-за меня.

— Извини за это, — бормочу я в рамку.

Мой телефон снова вибрирует.

Кто бы ни звонил, он настойчив.

Я достаю его из кармана и возмущаюсь количеством пропущенных звонков от папы. Он, должно быть, злится. Я знаю, что настраиваю себя на словесную взбучку, когда он, наконец, свяжется со мной, но я не могу беспокоиться об этом прямо сейчас.

Игнорируя звонки отца, я набираю Хиллса.

Он отвечает после первого гудка. — Макс, где ты, черт возьми? Здесь все в абсолютной панике. Правление звонило в твой офис и спрашивало о тебе. Агентство Милы Дюбуа ведет жесткую игру. Они требуют смехотворного соглашения…

— Скажи им, что мы не собираемся мириться.

— Что? — Вспышка гнева Хиллса чуть не разрывает мне барабанную перепонку.

Я отнимаю телефон от уха, морщусь и кладу обратно. — Мы собираемся починить ее машину.

— Почему? Они даже не обсуждают удаление видео, заплатим мы компенсацию или нет. Известно, что Мила преувеличивает. Они не могут позволить, чтобы эти обвинения всплыли снова.

У меня голова идет кругом. Я рассчитывал, что они снимут видео. Это становится немного сложнее.

— Почему ты вдруг задумался о ремонте машины? Это ненужный жест доброй воли, и они даже не просят об этом. — Хиллс задыхается. — Это из-за Дон?

Я снова смотрю на фотографию Дон и моей племянницы.

Ты никому не доверяешь, и это делает невозможным ответное доверие к тебе.

Сосредоточься на бизнесе, Макс.

— Только не говори мне, что именно поэтому тебя нет в офисе. Ты сейчас с ней? — Его голос снова становится раздражающе громким. — Ты с ума сошел? Stinton Group буквально разваливается на части благодаря твоему маленькому плану, а ты развлекаешься с женщиной, оказавшейся в центре этого беспорядка?

Я вздрагиваю. — Джефферсон еще не вернулся?

— Что? — На заднем плане раздается шарканье. — Да. Он только что вошел.

— У него есть список того, что мне нужно. Я буду в офисе позже.

— Позже? Во сколько позже? И что мне делать с правлением?

— Скажи им, чтобы они доверяли мне.

— Доверяли… — Он отрывисто смеется. — Они даже друг другу не доверяют. И им с самого начала была ненавистна идея о Дон как лице Stinton Auto. Ты действительно думаешь…

— Мне все равно, что они думают. Просто собери все, что мне нужно, и отправь это с Джефферсоном. — Я делаю паузу. — Кроме того, отправь нескольких парней в автомастерскую. Скажи Клинту, что им не следует давать никаких интервью и что я лично позабочусь о Дон. Вот почему я не разрешаю ей входить.

В коридоре раздаются шаги.

Приближается Дон.

Я вешаю трубку с Хиллсом и оборачиваюсь.

Мы встречаемся взглядами. Я почти дрожу, когда смотрю в ее глаза.

Слова Хиллса вертятся у меня в голове.

Что я здесь делаю? Я должен быть в Stinton Group. Я должен быть со своей командой, устраняющей ущерб.

— Ты принесла воду?

— А?

Ее взгляд падает на фотографию ее и Элизабет. Она сжимает челюсть, но никак это не комментирует. Скользя по полу, она направляется к холодильнику и открывает дверцу.

Я наблюдаю за каждым ее движением с каким-то зачарованным благоговением. Ее тело облачено в свободный выцветший комбинезон. Ее волосы собраны сзади в пучок, спереди повязана бандана. Черные кроссовки завершают образ, который на любой другой женщине выглядел бы старомодно, но на Дон у меня захватывает дух.

Она поджимает губы, когда ловит мой пристальный взгляд, и от вида ее пухлых губ у меня ломит кости.

Я хочу ее больше, чем стакан воды в ее руках.

Ее брови низко нависают над глазами, и она высовывает язык, чтобы смочить уголок рта, который никогда полностью не закрывается. Быстрое прикосновение оставляет влажный блеск.

Я чувствую, что мое самообладание рушится еще больше, когда она вздергивает подбородок, как будто мы участвуем в каком-то национальном соревновании в гляделки. Солнечный свет падает на ее темно-карие глаза и подчеркивает более светлые тона, часто скрытые тенями и яростью.

Сжалься.

Даже когда она дома и нервничает рядом со мной, она так непримирима к себе, и это потрясающе сексуально.

Это не должно выводить меня из равновесия. Я видел ее в джемперах практически на каждой встрече. И я не из тех мужчин, которым нравится, когда их женщины прячут свои изгибы под лишней тканью.

Но уже рассвело.

И я начинаю понимать, что она — исключение из всех правил.

Она водит пальцами по воде. — Ты понимаешь, насколько это жутко, да?

— Что?

— Пристальный взгляд, не моргая. — Она выглядит готовой сразиться со мной, даже продолжая соревнование без моргания. — Скажи мне. Честно. Ты инопланетянин?

Я отвожу взгляд, потому что смех вырывается из меня без моего разрешения. — Нет.

— О.

— Ты разочарована?

Она морщит нос. — Это многое объяснило бы.

— Например?

— Почему ты такой хладнокровный.

Я снова хихикаю и подхожу к ней. На этот раз она не уклоняется, не сводя с меня взгляда. Протягивая руку, я накрываю ее пальцы своими и беру чашку, отмечая, как она дрожит, когда я прикасаюсь к ней.

— Спасибо. — Я опрокидываю стакан и пытаюсь утолить жажду, которую не утолит вода. Нет, это может сделать только Дон.

И признавать это так опасно.

Она околдовала меня.

Я больше не узнаю даже собственных мыслей.

Ее ресницы трепещут, и она торопливо удаляется. — Если ты закончил, давай спустимся вниз.

Я следую за ней в гараж и наблюдаю, как она открывает ярко-красный ящик с инструментами. Когда она открывает его, верхняя часть раскрывается, открывая три гигантские полки. Внутри аккуратно разложены инструменты. Как и ведерко с леденцами на палочке.

Дон хватает леденец, засовывает его в рот и достает гаечный ключ