было сыро и темно, сейчас небо прояснилось, и можно было увидеть первые звезды. Медленными движениями я отперла калитку, и мы с Василисой вошли во двор. Влад и Владимир шли за нами, но на некотором расстоянии. Я понимала, что они хотят дать нам возможность побыть вдвоем.

В доме стояла тишина, и меня охватило чувство пустоты. Я не привыкла видеть родные стены такими опустевшими. Особенно трудно было принять эту пустоту после того, как я всю жизнь слышала в доме нескончаемые разговоры, песни и шутки Сережи, болтовню Василисы. Каждый день мы собирались за чаем всей нашей небольшой, но счастливой семьёй.

Воспоминания нахлынули, и боль от невосполнимой потери снова сжала мое сердце. «Я пережила за год две смерти. Как такое возможно? И почему жизнь вновь забирает у меня дорогого человека?» — думала я, смахивая выступившие слезы.

Я прошла вслед за Василисой. Она была в спальне, где они с Сережей проводили много времени. Я села на край кровати и стала смотреть, как Василиса собирает свои вещи в огромный чемодан.

— Тебе помочь? — спросила я тихим и неуверенным голосом, всем сердцем желая, чтобы Василиса осталась в нашем семейном доме.

— Если тебе не сложно, достань, пожалуйста, коробки с моей обувью, — ответила она, обернувшись ко мне и изобразив улыбку на лице. — Спасибо, что помогаешь и отпускаешь меня.

— А как ещё я могу поступить? Мы должны уважать выбор человека и не ограничивать его в решениях. Это твой выбор, и я не могу ему противостоять, как бы грустно и больно мне ни было сейчас.

— Твои слова показывают, что ты уже взрослая и больше не ребёнок. Я горжусь тобой, дорогая. И твоя мама тоже гордилась бы тобой.

Когда все вещи были собраны, мы с Василисой вышли в коридор. Я прошла на кухню и увидела там Влада и Владимира. Они пили кофе и вели оживленную беседу. Когда я вошла, оба мужчины замолчали и отвели взгляды, избегая смотреть мне в глаза. В воздухе чувствовалось напряжение, волнение и что-то ещё, чего я никогда раньше не ощущала. Это меня насторожило, и я решила, что при первой же возможности спрошу у Влада, о чём они говорили с Владимиром.

— Твоя тетя закончила со сборами? — Владимир решил нарушить молчание и начать разговор.

— Да, у неё оказалось не так много вещей. Для всего необходимого хватило двух чемоданов и дорожной сумки.

— Я пойду помогу Василисе погрузить её вещи в машину.

Владимир встал со своего места и вышел из кухни. Я подумала, что сейчас самое подходящее время, чтобы спросить Влада о предыдущем разговоре.

— О чём вы говорили с Владимиром?

— Ни о чём.

— Но это какое-то странное «ни о чём». Особенно учитывая, что здесь ощущается напряжение и негатив.

— Мы говорили о работе, — Влад закатил глаза и взъерошил волосы. — Я сообщил дяде, что больше не хочу занимать его место. Мне стало ясно, что я не подхожу на роль Старейшины. За всё это время я общался с предками всего несколько раз. И это были только Славик и Судьба. Ко мне приходил только брат, которого я узнал за пару дней до его смерти. Но ни отец, ни мать ни разу не явились ко мне…

Влад замолчал. Впервые на моей памяти я услышала в его голосе неуверенность и увидела на его лице боль. Меня удивило, что он может быть таким ранимым, слабым и расстроенным. Обычно Влад казался мне воплощением хладнокровия, силы и собранности. Но в тот момент он был не похож на себя.

— Влад, мне очень жаль. Я уверена, что для этого есть объективные причины. Ты сам меня учил, что Судьба никогда не вмешивается в такие вещи. Может быть, ты сам не хотел встречи с родителями?

— Ты не представляешь, как сильно я жаждал этой встречи и как мечтал о ней. Тысяча лет ожидания — и что? — Влад горько усмехнулся. — Ни-че-го.

Влад нарочно говорил медленно, с едкой иронией. Его эмоции были на пределе, и мне было трудно представить, как он справится с подобными чувствами. День становился всё тяжелее и тяжелее. Несмотря на обстоятельства, я нашла в себе силы сесть рядом с другом и попытаться успокоить его.

— Влад, я понимаю твою боль. Ты мечтал увидеть родителей впервые за тысячу лет, но никто из них так и не появился за это время. Значит, что-то помешало им прийти. Но поверь мне, это не повод отчаиваться и обижаться.

— Причина есть, и я понимаю причины, по которым остался ни с чем, — Влад надолго замолчал, глядя куда-то сквозь меня. — Дело в том, что мне не суждено стать Старейшиной. А это значит, что общение с предками мне недоступно. Всё просто.

— Почему ты так считаешь?

— За год мне никто не привиделся. Да, ко мне приходил Славик, но это было его желание. Он смог преодолеть все преграды, потому что он очень силён, и его душа не потеряла искру Судьбы. Можно сказать, он второй по силе после самой Судьбы.

— Вот это да! Я и не знала, что он настолько силён.

— Да, именно поэтому он устроил пожар в клубе, не понимая, кто он такой и какова его сила. Поэтому он так легко подчинил себе нож отца и смог пробиться ко мне и к тебе. Душа Славика ближе всех к Судьбе из всех нас. Он похож на сына Бога, если выражаться библейским языком. Ему подвластны многие вещи, которые обычным посланникам и не снились.

— Но эти силы не помогли ему спастись от смерти. В результате Славик несчастлив там, а мы несчастливы здесь, без него.

— Ты права. Могущество не даёт шанса стать по-настоящему счастливым. Как думаешь, в чём оно заключается?

— Ты спрашиваешь меня об этом? Я ведь совсем юная, восемнадцатилетняя девчонка, которая ещё толком не успела познать жизнь. А ты — тысячелетний, всемогущий посланник Судьбы, и ты спрашиваешь меня о счастье?

— Именно тебя. Сейчас я хочу услышать твой ответ на этот вопрос.

— Даже не знаю, — я задумалась и начала прислушиваться к себе, к своим мыслям. — Я считаю, что независимо от того, насколько ты могущественен или нет, являешься ли ты всемогущим посланником судьбы или обычным человеком, счастье каждого из нас заключается в том, чтобы найти себя и своё место в мире. Если мы не знаем, кто мы и для чего предназначены, то это приведёт к несчастливой жизни и бессмысленному существованию.

— Хорошо сказано. Я бы не сказал лучше, — Влад широко улыбнулся. — Для восемнадцатилетней девчонки