Лагерь ожил.

Блажка резко развернулась и выпустила стрелу в часового. Тот выпал из седла, его лошадь заржала. Мужчины тотчас посбрасывали одеяла, схватились за оружие и ринулись к своим лошадям.

– Вы трое, обойдите гребень! – выкрикнул приказ Рамон. – Найти их!

– Вон там! Свин…

Блажка уже перезарядилась и уложила наблюдательного кавалеро. Но недостаточно быстро.

– Садись в седло! – крикнула Блажка, выпустив еще стрелу, чтобы кавалеро не высовывался из-за щитов.

Нежка забралась на свина. Блажка тронулась с места, чтобы присоединиться к ней. Щелкочес завизжал: похоже, ему в бок вошла стрела. Он крутанулся и врезался в Блажку. Мелькание света, боль. Она ударилась обо что-то раненой головой. О дерево? Она не поняла, попыталась встать, но у нее все поплыло перед глазами. Она почувствовала, как ее потянули за бригант, увидела над собой неясные очертания Нежки. Стук копыт и свиной визг. Ржание лошадей и крики людей. Все слилось в боль в Блажкином черепе, теперь она ощущалась еще глубже. Затем вскрикнула Нежка, и тянуть ее перестали.

Зато стали бить. Ногами, кулаками, древками копий. Ее колотили, пока боль в голове не распространилась на живот, грудь, спину, руки и ноги. Потом ее опять потянули. Теперь сильнее. Волокли по земле. Она пускала кровавые слюни, пока рот не забился землей. Руки отпустили ее и бросили, неподвижную. Приложились чем-то твердым и грубым по лицу. Она пошарила руками, почувствовала кору. Опять то же дерево? Нет. Другое. Подальше от света.

– Принесите веревку, мать вашу!

– Пф-ф. Ее легче копьем проткнуть, и дело с концом.

– Я сказал, повесить.

– Дерево слишком низкое, Рамон.

– Будет нормальное, когда отрежем ей ноги.

Блажка попыталась перекатиться.

Мужчины стояли над ней, обступив со всех сторон. За ними были всадники, один перезаряжал арбалет.

– Долбаные хиляки, – пробормотала она, плюясь в них кровью.

Она попыталась осмотреться, но ее свесившаяся с дерева голова едва слушалась. Нежки она не видела. Блажка оттолкнулась и скользнула назад. Рамон наступил ей на грудь – дерево впилось в позвоночник. И прислонившись к стволу, она стала ждать, когда появится веревка.

И веревка появилась – у Нежки на шее.

– Иза?

– Нет! – Блажка снова попыталась встать.

Рамон пнул ее раз, потом еще.

– Я тебя предупреждал! – взревел он, хрипя от напряжения. – Предупреждал, что так будет!

– Изабет! – Девушка была в панике. – БЛАЖ…

Лошадь пустилась вперед, веревка обтянула ветку, и крик оказался подавлен.

– А дерева все-таки хватило. – Кавалеро хмыкнул.

– Нет… – Слово каплей слетело с распухших Блажкиных губ, слабое и тщетное, но сдержать его она не могла. – Нет… нет…

На расстоянии вытянутой руки от нее Нежка болталась в воздухе, брыкаясь ногами в ладони от земли.

У Блажки внутри закипела ярость, которая могла поставить ее на ноги и заставить выносить тупые удары, пока кавалеро не придется использовать острую сталь. Она позволила ей разрастись. Но ее ждало предательство. Ее стало душить месиво – своей влажной тяжестью оно подавило ее дыхание. Рамон счел ее приступ уловкой и снова пнул. Умереть сейчас, рядом с Нежкой, для нее было бы благом. Но месиво пощады не знало. Блажка не умирала. Она могла только смотреть Нежке в глаза до самого конца, пока у той не закатились зрачки. Девушка, которую она знала с детства, умерла задолго до того, как перестала болтать ногами в воздухе.

Блажка пыталась осыпать хиляков проклятиями, пообещать им, что убьет своими руками, но не сумела извергнуть ничего, кроме мучительного кашля.

– Обмотать ее цепями! – закричал Рамон. – И никто к ней не прикоснется, пока не забросим ее на мула! Ты и ты, возьмите Бласа и остальных и оттащите их от лагеря. Я не хочу завтракать на рассвете вместе со стервятниками.

– Мы их не похороним?

Рамон недовольно зарычал.

– Безмозглым насильникам – гнить на солнце!

– А шлюху?

– Ее тоже оттащи.

Труп Нежки едва издал звук, рухнув на землю. Обмякшее тело преодолело расстояние между ними, и Блажка положила руку ей на голову, быстро проведя по волосам, которые бесчисленное количество раз заплетала, когда они еще жили в приюте. В следующий миг Нежка выскользнула из-под пальцев – ее утащили кавалеро. Только пыль взметнулась.

– Это все из-за тебя, – сказал Рамон.

И сразу отвернулся: ночь разорвал хор криков, который привлек его внимание.

Блажка услышала взволнованных лошадей – и это были крики животных в запредельном ужасе, – животных, у которых помутился рассудок. Кавалеро все как один повернулись к веревочному загону, который устроили рядом с лагерем. Лошади вставали на дыбы и брыкались, напуганные настолько, что вырывались из своих пут.

– Смотрите за ней! – приказал Рамон разведчикам, а сам повел остальных своих людей к обезумевшим животным.

Они были так поглощены своими попытками усмирить ржущих лошадей, что не заметили своры псов, которые выстроились на вершине гребня. А когда в ночи разнеслось мерзкое гоготанье, все взгляды устремились наверх.

Блажка присоединилась к гиеньему смеху. Все-таки ей удалось перебить всех кавалеро.

«Иди возьми меня, Штукарь, урод мордатый».

На гребне возникла фигура и вышла к краю гребня среди псов. Но это оказался не жирный чародей в тюрбане.

Это была высокая, грузная тень с длинными руками и ногами, широкими плечами, освещенная луной и излучавшая угрозу. Гребень был выше его роста раз в десять, но фигура сошла с него, будто с маленькой скамеечки. Массивная фигура эффектно приземлилась, подогнув жилистые ноги. Выпрямившийся в дрожащем свете костра, это оказался орк – самый крупный из всех, что доводилось видеть Блажке, и характерными чертами настоящего дикаря. Свирепость и жажда крови словно пульсировали на его аспидно-черной плоти, даже когда он просто стоял без движения. Без оружия, голый, в одних только украшениях из костей и бивней, продетых сквозь кожу, особенно поперек груди и вдоль рук.

Первыми на него отреагировали разведчики: каждый выпустил по стреле. Но только две попали в огромного орка посреди лагеря. Одна вонзилась в грудь, другая – в мясистое бедро. И обе отскочили от пронизанной костьми плоти.

Кавалеро бросились за щитами и копьями, которые оставили, чтобы заняться лошадьми. Орк медленно повернул лысую голову и зыркнул на них.

Тогда они обратились в бегство.

По крайней мере, попытались.

Орк ринулся с такой скоростью, что Блажка своим затуманенным взором не могла за ним уследить. В одно мгновение настигнув их, он стал хватать ноги и разбивать головы о камни, разбрызгивая кровь и мозги. Рамон крутанулся, попытался принять мужественную стойку. Выставил щит, ударил копьем. Сталь встретила плоть. И согнулась. Ужасный тяжак отшвырнул его щит в сторону и раздавил череп Рамона, хлопнув ладонями. Хруст был слышен даже поверх ржания лошадей.