Кавалеро Рамон был умен и осторожен. Будь у Блажки выбор, она предпочла бы, чтобы он оказался пьяным и безрассудным боягузом. Сидя рядом с Нежкой, она пристально наблюдала за ним и его людьми в ожидании, когда появится преимущество. Не помогало ей и то, что с Нежки сняли кандалы и закрепили на Блажкиных лодыжках.

Мужчины потратили время сумерек на то, чтобы обустроиться у костра. Вскоре они принялись кидать кости, и Блажка уже ждала, что они достанут выпивку, но та не появлялась до тех пор, пока кавалеро не поужинали соленым мясом с сухарями. Блажке с Нежкой не дали ничего.

– Как это вежливо с их стороны – не кормить женщин, – пробормотала Блажка по-орочьи.

– Еще повезло, – ответила Нежка. – Я помню, какой ты становишься, когда голодна. Сможешь теперь цепи прокусить.

Блажка хмыкнула разбитым носом, голова загудела болью.

– Жопа свиная.

Наступила пауза, после которой Нежка сообщила:

– Сегодня ночью будет наш шанс. Они снимут цепи, когда придут нас насиловать.

Леденящая душу правдивость этого заявления только усугублялась тусклой уверенностью в ее голосе. Отрицать не было смысла. Двадцать мешков с дерьмом, считающих, что имеют власть над двумя женщинами. Их действия были так же предсказуемы, как восход солнца. Но Нежка была права и относительно их шанса. Мужчины никогда не становились так уязвимы, и разумом, и телом, как когда у них набухали стручки.

– Я сделаю их дурачками. А ты – трупами.

Блажка кивнула.

Это случилось, когда им надоело играть в кости.

Двое самых смелых неторопливо подошли к ним с одной бутылкой на двоих. Несколько мгновений они просто стояли, ничего не говоря, их лица были погружены в темноту – костер горел у них за спиной. За это время подтянулись еще трое – из тех, кто боялся положить начало злу сам, но с радостью был готов в нем участвовать, когда все начнется.

– Уйдите, – пробубнил Рамон со своей лежанки и костра, но его слова ничего не значили. Люди неглупые понимали, когда приказ лишен смысла. Блажка удивилась, что Рамон вообще не промолчал. Стоявшие перед ней кавалеро его словно и не слышали.

– Что думаете? – спросил один у остальных. – Вчетвером удержим Ублюдочку?

– С ума сошел? Нужно минимум вдвое больше. Эта полукровка дикая, как рысь.

– Но не после того, как ее долбанул Мането.

– Займись-ка лучше смирной, Альваро, – предостерег другой.

– Я ее уже имел.

Злобный смех.

– Мы все ее имели.

– А я нет.

– Врешь ты все, Луйс.

– Нет! Не имел я.

– Он врет, Нежка? – спросил Альваро обыденно.

– Врет, – ответила она добродушно.

– Я не помню, – сказал Луйс, приструненный. – Пьян был, видать.

– Тогда возьмешь ее. Я хочу этой копытной плоти. – Альваро обернулся к костру, показывая Блажке свое усатое, румяное от вина лицо. – Эй, кто-нибудь, дурачье, помогите нам тут!

– Иди нахер, Варо! – донесся ответ от кого-то, скрытого за огнем. – Я тебе не прислуга.

– Вот что ты за задний говнюк, раз боишься щелки, Гильен! – Альваро повернулся обратно и пробормотал себе под нос: – Педераст мужеложный.

– И отойдите куда-нибудь, – рявкнул Рамон, теперь поживее, чем прежде. – Я не горю желанием смотреть на ваши голые зады.

Это было хорошо. Своим чудовищным аппетитам потворствовало меньше половины людей Рамона. Блажка могла убить пятерых с ходу. Нужно было только беспрепятственно добраться до Щелка, и тогда можно сбежать.

Альваро сделал еще глоток и шлепнул одного из мужчин тыльной стороной ладони по груди.

– Приведи кого-нибудь из Бласовых ребят. Они помогут.

Мужчина с отвращением фыркнул, принимая бутылку.

– Тогда придется с ними делиться. У этих грязных педиков и так с концов капает.

– Они будут последними либо не будут вовсе, – заявил Альваро. – Иди.

Черт. В дозоре было восемь разведчиков. Остальные четверо спали после смены. Если они встанут ради траха, противостоять придется девятерым. Это будет совсем не то.

– Стойте, – промурчала Нежка, и все пять силуэтов замерли перед ними.

– Вы все делаете неправильно, – заявила она им тихонько. – Вы хотите, чтобы нас в первую же ночь попортили их мерзкие члены? Не зовите их, и я покажу вам кое-что, чего не делала у Ресии.

– И что же это? – спросил Луйс, заинтригованный, но с явным подозрением.

Нежка вздохнула с таким видом, будто ответ был слишком очевиден, чтобы его произносить.

– Это вождь Ублюдков. Вы, мальчики, правы. Она будет драться. Скорее умрет, чем даст себя обесчестить. Но тогда вы не сможете сдать ее той вельможе, и ваши новые жизни закончатся, не успев начаться. Но эта, – Нежка посмотрела на Блажку, – любит щелки больше, чем вы все, вместе взятые. Думаю, она предпочла бы, чтобы я обслужила ее у вас на глазах, чем стала бы драться с вами. Что скажете, вождь?

И прежде чем Блажка успела ответить, мужчины хрюкающим смехом одобрили идею.

Нежка продолжила плести свою паутину.

– А потом я хорошо позабочусь о вас, буду послушна, как ягненок. Вы получите что хотите. – Предвкушение заиграло у мужчин в глазах. Их силуэты будто бы ощетинились.

С погруженного в темноту голоса Альваро сполз его голос:

– Так тому и быть.

– Отведем их за скалу, – предложил Луйс высоким, как у мальчишки, голоском. – Как Рамон сказал.

И уже направился туда.

– Погоди, – сказал Альваро. Блажка чувствовала его пристальный взгляд на себе. – Возьмите арбалет этой сучки-полукровки.

– Что? – проскулил Луйс. – Зачем?

– А ты хочешь разбудить паршивцев-дозорных? Мне нужно иметь возможность всадить в эту сучку стрелу, если она решит распалиться. И ножики свои принеси. Слышала, полукровка?

– Слышала, – отозвалась Блажка с деланым равнодушием. – Нежка же сказала. Я лучше кончу, чем умру.

Луйс отковылял прочь, чтобы затем вернуться с Блажкиным тренчалом, колчаном и свежей бутылкой. Окруженных пьяным скотом, Блажку с Нежкой заставили пройти вдоль всего подножия гребня, пока наконец не обогнули его.

– Черт, – пожаловался один из мужчин, споткнувшись. – Не видать ни черта.

– Иди тогда принеси факел, – приказал ему Альваро.

– Только ничего пока с ними не делайте! – крикнул мужчина, убегая.

Луйс обливался потом, пытаясь натянуть тетиву тяжелого арбалета. Только когда ему помог другой кавалеро, оружие удалось зафиксировать.

– И чего мы послали за факелом Гаспара? – проворчал Альваро, допивая первую бутылку и швыряя ее прочь. – Медлительнее него никого нет.