с операми объехал место происшествия и встал дальше. Выгружались оперуполномоченные с постными лицами. Подъехали криминалисты на желтом «Москвиче» – первым делом перекурили. Традиция еще с доисторических времен: кто не работает, тот курит. Даже маленькая работа начинается с большого перекура… Труп лежал в придорожной канаве, в пятнадцати метрах от синего «Москвича» – совершенно обыденный, еле различимый с дороги. Возможно, туристы остановились, чтобы спросить дорогу. «Москвич» был пуст, решили, что водитель где-то рядом. Кравцов лежал с вывернутым позвоночником. Похоже, столкнули с обочины, предварительно обработав ножом. Кровь на животе давно загустела, свернулась. Глаза покойника выкатывались из орбит, судорога искривила лицо – не ожидал Кравцов такого развития событий. Оружия преступления поблизости не было – убийца забрал с собой. Андрей отрешенно созерцал труп. Вот и увидел он этого гада во плоти, при свете дня. Кравцову было лет 37–38, основательный, кряжистый, из тех, на ком даже двухдневная щетина кажется недельной. Недавно он постригся, макушку прикрывал жесткий ежик.

– Грешно так говорить, но собаке собачья смерть, – проворчал Пещерник. – Вот нисколько не расстроен.

– Даже тем, что оборвана последняя ниточка? – покосился на него Андрей. Пещерник не смутился, но предпочел закрыть тему. Ниточка найдется. А искать ее будет, разумеется, не он.

– Подвиньтесь, товарищ майор, – попросил молодой криминалист, изучающий следы. Андрей отошел к машине. Пожилой эксперт возился с трупом. Еще один осматривал «Москвич».

– Ба, товарищи, – сказал он, – да у нашего покойника две пули в бампере. Вот бы попробовать их вытащить. Видимо, прошли багажник и застряли в обивке сидений.

– Не утруждайся, – проворчал Светлов. – Это мои пули.

– О, содержательно проводили ночь, товарищ майор? – рассмеялся криминалист. – Размялись, так сказать. В машине, кстати, оружия нет. Там вообще ничего нет. В бардачке пустая упаковка от леденцов и мятая сигаретная пачка.

– У трупа тоже нет оружия, – известил из канавы его коллега. – Да и поблизости огнестрельного оружия не видно. Выходит, ограбили и убили… нашего убийцу-грабителя.

– Синий «Москвич» третий день числится в угоне в Бирюзовом, – сообщила всезнающая Елисеева. – Правда, номера по ориентировке проходят другие. Но что такое номера для настоящего мастера своего дела? – Она пристально разглядывала труп и не испытывала при этом никаких отрицательных эмоций.

– Итак, что я вам скажу, дорогие товарищи… – Эксперт кряхтя выбрался из канавы, ему подали руку. – Умертвили вашего супостата плюс-минус четыре-пять часов назад. То есть примерно в шесть, когда уже рассвело, но день еще не начался. Самое подходящее время для убийства, знаете ли. Убили ударом в живот, да еще и поковырялись лезвием. Манера, схожая с предыдущими эпизодами. Не со всеми – сразу уточню. Подобным образом был убит несчастный юноша… не помню его фамилии, и, если не ошибаюсь, супруга гражданина Качурина. Орудие убийства предположительно то же, но проверю.

– Немудрено, – крякнул Голицын. – Остальных убивал сам Кравцов.

– Утверждение с натяжкой, – сказал Светлов. – Преступников как минимум трое. И убивают все… Есть следы второй машины?

– Пока не видим, – пожал плечами молодой криминалист. – Грунт сухой, камень, щебень… Но следы все равно бы остались при условии, что вторая машина съехала с проезжей части на обочину. Чего нет, того нет. Есть вероятность, что убийца или убийцы прибыли пешком. По крайней мере, сюда, на карьер. Машина, скорее всего, была, но где?

– Прекрасный способ запутать следствие, – вздохнул Светлов. – Уточните, товарищи, я правильно понимаю – город рядом?

– Рядом, – согласился Шура Хижняк. – Ну, не то чтобы за поворотом, но добежать можно. Это грунтовки здесь петляют безбожно, а если знать прямую дорогу… В общем, что пешком, что на автомобиле – одинаково.

– Мы правильно понимаем, что здесь произошло? – спросил Пещерник.

– Хочу надеяться. Устранить свидетельницу Кравцов не смог и сам безнадежно засветился. На него объявила охоту вся милиция района. Ушел на дно, как-то связался с сообщниками, запросил встречу. Надеялся, что свои помогут. Найдут хорошее убежище, может, документы. Сообщники прибыли, произошла доверительная беседа; возможно, обещали помочь. В тот момент, когда внимание Кравцова притупилось, его ударили ножом – вполне профессионально, второго удара не потребовалось. Столкнули в канаву, забрали пистолет. Вот и все. Взаимовыручка в банде, без сомнения, на уровне. А мы опять остались у разбитого корыта. Жестокого убийцы больше нет, но остались другие, не менее жестокие, и что-то нам подсказывает, что они продолжат убивать.

– Может, на дно залягут? – с надеждой спросил Голицын.

– Может, и залягут, – допустил Светлов, – но опять же нам что-то подсказывает, что ненадолго, поскольку всех денег они еще не заработали.

– А тебе лишь бы ничего не делать. – Пещерник прожег взглядом подчиненного.

Голицын смутился, но не очень.

– Может, умереть, Арсений? – встрепенулась Елисеева. – Прикинь, вообще ничего не надо делать.

Похихикали эксперты – ценители черного юмора. Голицын досадливо сплюнул, отвернулся.

– Кинологов надо вызвать, – сказал Хижняк. – Порядок такой.

– Раз надо, значит, вызывайте, – Светлов пожал плечами. – Пусть собачка с человечком прогуляются. Что-нибудь найдут – если наши преступники безоговорочные идиоты. Но им удавалось заметать следы – отсюда вывод: не идиоты. Но дерзайте, раз порядок такой…

Он угрюмо осматривал плетущуюся между холмов дорогу. Обернулся, пробежал глазами по живописному скалистому кряжу, убегающему к горам.

– Там что?

– Ворянка, горная речушка, в море впадает, – пояснил Пещерник. – Спускается с гор, на трассе мостик, может, видел? Петляет по скалам, в одном месте вообще под гору уходит, потом всплывает. В желобе течет. Мужики туда рыбачить ходят, форельку дергают. До июля запрет на вылов, а сейчас вроде можно – но с ограничением.

– Ладно, заканчивайте тут, – Андрей передернул плечами и зашагал к машине.

Настроение было отвратительным. Всю ночь не спал, работал, рисковал жизнью – и что в итоге? Преступник обезврежен, и хоть плачь. Противник был достойный, открыто насмехался. Кто это мог быть? По крайней мере, двое. Местные? Неизвестно. Безжалостные, решительные, хорошо информированные. Теперь их стало меньше. С одной стороны, скинули опасный балласт, с другой – работать им станет сложнее. Насколько сложнее? Андрей рисовал психологические портреты, но выходило только одно: физически развитые, мобильные, способные прирезать любого, при этом в обычной жизни, скорее всего, нормальные люди, на которых и не подумаешь. Или еще хлеще – милые советские обыватели, всегда готовые помочь ближнему, выполняющие план, посещающие все собрания, ведущие активную