Он осторожно оторвал ее руки от себя, поставил на землю. Что она вообразила? Людмила опять пыталась к нему прижаться, но Светлов решительно пресек ее попытку. Что за манера обниматься на людях?

– Господи, ты весь в порезах, – сетовала Людмила. – Что случилось? Ты упал лицом в розовый куст? Это надо немедленно обработать йодом и зеленкой…

– Так, стоп, Людмила Геннадьевна. – Он попятился. – Не надо ничего трогать, все уже прошло или скоро пройдет. Вы сегодня спали?

– Мало. – Людмила шмыгнула носом. – Я так рада, что с тобой все в порядке… – завела она старую шарманку. – Не понимаю, что со мной происходит…

Очевидно, возрастная влюбчивость… Светлов чувствовал себя чудовищно неловко под перекрестными взглядами. Усердно подмигивал Хижняк, выбираясь из «Москвича». Таращилась, невзирая на запрет, Раиса Григорьевна. Никита с Анютой у своей калитки проявляли признаки заинтересованности. Казалось, вся улица за ним наблюдает и хохочет!

– Слушай, Андрей Николаевич, мы не знали, куда девать эту гражданку, – объяснил Шура. – Хоть на работу не приходи. Села под дверью Мелентьева – и не оторвать. Как ты считаешь, опасность прошла? Может, сам о ней позаботишься? Ты, это самое… отдохни пару часов, а то набегался за ночь, а нам есть чем заняться…

Шура развернул машину и быстро ретировался, пока майор не передумал. Людмила смотрела уже без слез, с лукавинкой.

– Пошли в дом, – вздохнул Андрей. – Но только после меня, и никакой самодеятельности. Делаешь то, что скажу, при этом делаешь быстро и правильно. Для начала спать.

Опасность не миновала. Кравцов был жив и разгуливал на свободе. И что втемяшится ему в голову, никто не знал. С другой стороны, этот парень не производил впечатления сумасшедшего. Понимал, что за ним охотится вся городская милиция. От устранения Людмилы прока больше нет, от устранения Светлова тоже. Банально отомстить? Глупо, бежать Кравцову надо, залечь на дно. Андрей оставил Людмилу на веранде, обследовал дом, разрешил войти. Завтракали консервами и хлебом. Людмила давилась под его строгим взглядом, запивала еле теплым чаем. Переоделась в ночнушку, и когда он, проявляя максимум осторожности, вошел в спальню, уже спала, уткнувшись в стену. Хотела, видимо, дождаться, но отключилась, едва голова коснулась подушки. Такое положение дел вполне устраивало. Андрей пристроился в одежде на краю постели, сунул под ножку кровати пистолет, свесил к нему руку – да так и уснул…

Очнулся ровно через три часа – чувство долга выбросило из постели. В принципе, выспался, если бы не муть в голове. Уставился на девушку, свернувшуюся калачиком на «женской половине» кровати. И куда ее? В камеру хранения? Людмила проснулась, села на кровати, прогоняя остатки сна.

– Какой прогресс, – пробормотала она. – Мы уже спим на одной кровати…

Да это не прогресс, это регресс какой-то!

– Так, Людмила Геннадьевна, слушайте сюда, – сказал Андрей строгим генеральским голосом. – Сегодня ночью по вашу душу приходил убийца – надеюсь, вам уже рассказали. Усилиями правоохранительных органов угрозу временно сняли. Но она опять с нами. Преступники не пойманы. Оставлять вас здесь одну – то же самое что подписать вам приговор (возможно, он преувеличивал, но Остапа уже несло). А у меня совершенно нет времени с вами нянчиться. Поэтому сейчас мы едем в управление, я буду работать, а вас придется изолировать в отдельно взятом помещении. И никаких митингов, демонстраций, в противном случае отдельно взятое помещение сменится камерой. Я доступно излагаю мысль?

«А зачем она теперь нужна? – возникла еще одна интересная мысль. – Теперь и сами знаем, кого ловить. Понадобится – вызовем. Нужно отправить девушку под конвоем в Краснодар или к Светлане в Сторожевое – пусть мирятся».

– Да все понятно, я же не дура непроходимая, – вздохнула Людмила. – А вечером… мы сюда вернемся?

Он застонал и пошел умываться.

Когда он вошел в отдел, весь рабочий коллектив находился на месте и трудился не покладая рук. Поднял голову Сан Саныч Аристов, протер глаза, заморгал.

– Гип-гип… – неуверенно начал Голицын, но никто не подхватил.

– Падал лицом в терновый куст, братец Кролик? – капитан Пещерник всмотрелся. – Не пощадила тебя эта ночь, Андрей Николаевич. А подходящей медсестры под боком не оказалось? Сейчас что-нибудь придумаем. – Он поднялся, открыл шкаф, выдвинул коробку с аптечкой. – Йод с зеленкой не предлагаю, ты же откажешься, как настоящий мужчина? А вот спиртом твои саднящие раны мы обработаем…

– Спирт для внутреннего потребления, – напомнил Хижняк, – мы не можем его бездумно тратить.

Зазвонил телефон у Пещерника на столе.

– Нинок, откликнись, – проворчал капитан из шкафа.

Елисеева потянулась, сняла трубку и стала слушать. По мере прослушивания ее лицо становилось все менее одухотворенным, каким-то отсутствующим.

– Понятно, – произнесла она, положила трубку и обвела взглядом присутствующих. – У нас труп на песчаном карьере.

– Ну что ж, – вздохнул Пещерник. – Песчаный карьер – два человека. Хижняк и Голицын – на выезд.

– Подробности? – насторожился Светлов.

– Анонимный звонок, – расширила информацию Нина Витальевна. – Звонила женщина, судя по голосу испуганная. Звонок произведен из телефона-автомата, сообщили и бросили трубку. Потерпевший – мужчина, лежит за обочиной недалеко от тамошних отвалов, рядом синий «Москвич» без признаков владельца. Места безлюдные, заезжают лишь туристы, которым нечего делать. Очевидно, они и звонили, решили не связываться, чтобы не отравлять себе отдых…

– Дождались, – скрипнул зубами Андрей. – Это Кравцов. Убит сообщниками, поскольку стал опасен. Все поедем… кроме Сан Саныча. Вызывай криминалистов, Алексей Григорьевич.

Он ехал за милицейским «РАФом» – сам бы это место не нашел. Формально это была еще городская черта. Выехали на Приморский проезд, покинули жилую застройку, затем свернули на второстепенную дорогу, в зелень садов. Впрочем, сады быстро оборвались. Старые котлованы зарастали бурной флорой. Дорога петляла между рукотворными холмами, и возникло странное ощущение, что расстояние от дороги не меняется. До Приморского проезда здесь можно было добежать за десять минут – если знать прямую тропу. А там еще минут восемь – и частный сектор, где он снимает жилье. Синий «Москвич» обозначился сразу – он мирно стоял на обочине. В горле стало сухо. Андрей сдал к обочине, вышел из машины, стал осматриваться. Местечко было глухое, ничего похожего на южные достопримечательности. За кустами пустующее здание администрации. Карьеры, заборы, глиняные и песчаные холмы. Множество голых землистых участков, где даже трава не росла. Микроавтобус