— старалась утащить она Первую. — Надо выяснить, что произошло и кто виноват.

Они направились в студию вещания в подвале, но, не застав там никого, Первая сорвалась. Она сожгла несколько звукоизолированных кабинетов, где обычно брали интервью. Пару из них вместе с не успевшими вовремя выбежать оттуда людьми. В подвале стояла дикая вонь от расплавленной изоляции, горелой ткани и обугленных трупов. Вторая морщилась, но не могла остановить буйство Первой.

Первая обещала уничтожить весь род Пятого, а заодно и Четвертого, как куратора. С этим решением Вторая была согласна, но сейчас предпочла не вмешиваться в спуск пара своей коллеги. Она и сама бы с удовольствием кого-нибудь задушила и замучила, но решила, что этим кем-то станет та девка, из-за которой видимо все это и случилось. Она уже представляла, как будет мучить Дану Ковалеву, пока та окончательно не сдохнет, но так просто ей этого сделать никто не позволит. Вторая пообещала себе, что наймет лучших врачей, чтобы они поддерживали жизнь в девке столько сколько потребуется. Потому что одной легкой смертью она не отделается. Обо всем этом Вторая думала по пути на верх, пока Первая распиналась и выдумывала жуткие смерти для близких Каменева и Успенского.

Вернулись в комнату, где они оставили Третью. К тому моменту их силы на выдумки уже закончились. Но едва ступив внутрь и услышав последние новости, что пленница сбежала, а Четвертый и Пятый убиты, обе рухнули на стулья, словно у них отказали ноги.

— Что значит мы не можем уничтожить противника? — спросила Первая у Третьей, так спокойно, словно ее подменили.

— Там огромное препятствие, технике его не преодолеть. Мы пытаемся разрушить его выстрелами, но пока передислоцировались, пока вывели орудия на расчетное расстояние… Черт! Мы теряем время. Надо огибать здание и подключаться к нашим силам.

— Бросай туда группу одаренных! Пусть думают, как разгрести завал. А другую отправляй на передовую. Нефиг отсиживать свои жопы в тылу! — вновь начала негодовать Первая. — И вот что, запускай протокол «Великан». Пусть эти ублюдки познают настоящий страх!

— Ты совсем рехнулась! — подала голос Вторая. — Ты что удумала⁉ Такое решение ты не имеешь права принимать в одиночку! Нужно голосование!

— Ну так давайте проголосуем, — зло усмехнулась Первая. — Кто за?

Она сама подняла руку, но ни Вторая, ни Третья ее не поддержали.

— Ты что тоже против? — удивленно спросила Первая у Третьей, та едва заметно кивнула. — Может все же воздержишься или поднимешь руку? При равных голосах я принимаю решение, как высший Столп.

Третья замялась. Она не хотела голосовать «за», а воздержаться означало абсолютно то же самое в данной ситуации.

— Ну как знаешь, — усмехнулась Первая.

Молниеносным движением она выбросила руку вперед. Ее ладонь озарилась светом оранжевого пламени, и Третья тут же вспыхнула, заметалась по комнате, заходясь криком. Упала и кричала еще пару секунд, пока не сгорели ее голосовые связки.

— Ты с ума сошла! — воскликнула Вторая, тем не менее, не вступившись за коллегу.

Первая подошла и растерла ногой жирный пепел, что остался от Третьей, по полу.

— Теперь голоса поровну, — удовлетворенно произнесла она. — Вставай, тебе пора заняться активацией протокола.

Вторая молча встала и вышла из комнаты, отправившись выполнять приказ. Как бы ей ни хотелось отказаться, но быть сожженной заживо ей хотелось еще меньше.

Глава 17

К вечеру напор ослаб. Словно все выдохлись и думали лишь о том, как устроиться на ночлег. Странно было видеть такое, но я понимал, что люди устали. Люди не техника им нужен сон, да и технике, порой, нужен отдых.

Я организовал небольшой штаб прямо под деревьями в парке. Константин прислал людей, и они установили походную военную палатку, где можно было стоять в полный рост, а также было тепло и до нас не добирался пронизывающий ветер, поднявшийся к вечеру. Здесь практически не были слышны выстрелы, все еще раздающиеся время от времени на площади. Невидимая линия соприкосновения осталась, но силы оттянулись от нее в разные стороны. Караульные, кто засел в укрытиях, продолжили следить за противником. Мало ли какая провокация случится.

— Как обстановка на фронтах? — спросил я собравшихся.

В палате было пять человек включая меня: Константин, Художник, Борис и тот охранник, что сейчас командовал охотниками. Я наконец-то узнал, что его зовут Виталий.

— Противник отступил, но серьезно укрепился в центральном районе площади. Они туда всю технику стянули, — доложил Виталий. — Мои остались наблюдать, ночью их сменят люди из сопротивления.

Виталий контактировал и с сопротивленцами, так как плотно с ними «сотрудничал». Своего человека сопротивление не прислало, посетовав, что их лидер — Дана сейчас в больнице, а исполняющего обязанности они не выбрали. Я не стал настаивать на присутствии хоть кого-то. Виталий был в курсе их перемещений и мог рассказать при случае.

Дану увезли в больницу. И очень вовремя. У нее началось заражение и сейчас она должна была находиться под капельницами после небольшой операции. Я старался не сильно об этом вспоминать, потому что каждый раз пружина моей ненависти начинала раскручиваться, а сейчас не стоило совершать необдуманных поступков. Они хороши, когда сражаешься в одного. Сейчас же за моей спиной были тысячи людей и о них я думал в первую очередь.

— Что у тебя, Костя? — спросил я.

— Есть кое-что странное, — произнес он. — Тот отряд, что мы внедрили в стан противника, доложил, что им приказано передислоцироваться в район промзоны на северной окраине города. Туда перебрасывают еще силы, но зачем никто не знает. Приказали занимать оборонительные позиции и организовывать заслоны с применением легкой бронетехники.

— Зачем все это? — удивился я.

— Пока не знаю. Сейчас ребята стараются выяснить, что там к чему. Как только будет информация — сообщат.

— Хорошо, — кивнул я. — Будем ждать. Что-то мне не нравятся такие маневры. Откуда они взяли еще людей?

— К сегодняшнему утру в город стянули только сорок процентов всех нанятых частей. Не так быстро перебросить силы из дальних регионов.

— Ясно. Значит нам будет кого косить, — усмехнулся я.

— Ага, — чуть устало произнес Костя, — будто нам сейчас их мало.

— Не раскисай! — подбодрил военного Художник. — Мы за правое дело боремся. За легальную власть и то, что эта девчонка делала для нас всех. В том числе и