чтобы крикнуть, но не успел. Я справился раньше.

Ухх! Заставил меня немного понервничать. Внушение я провел быстро. Я думал над тем, что именно сделать, но понимал, что запрограммировать его на конкретные действия мне не удастся. Слишком подозрительно все будет выглядеть. Так что я вложил ему в голову общую канву и склонил к определенным действиям. Такого я еще не делал, но мне казалось, что все должно сработать.

— Если ваш отряд готов к работе, можете приступать прямо сейчас. Пропуска и все необходимые допуски вам выдадут. Я сейчас же распоряжусь.

Вот это был верный ответ. Значит князь поддался внушению и теперь будет вести себя, как нужно. Хотя, если бы он не поддался, то уже бы отреагировал на мое касание.

Я отпустил запястье князя, он развернулся и пошел в направлении здания. Мне оставалось только переместиться на противоположную сторону и ждать. Точнее, готовиться. Начать нужно было в правильный момент.

Развернувшись, я шагнул в сторону от оцепления и вновь чуть не налетел на патрульных. Хорошо, что Дмитрий сообразил и сделал вид, что это он сам резко развернулся и столкнулся с патрулем.

— Смотри куда прешь! — ругнулся кто-то из троицы.

— Все нормально, солдат, — примирительно произнес Дмитрий. — Одно дело делаем.

Я не стал ждать развития ситуации и принялся выбираться. Несколько метров мне дались нелегко. Откуда-то набежал народ и стал прохаживаться вдоль оцепления. Солдаты на него не особо реагировали, а патрули не подпускали слишком близко. Я, уворачиваясь от встречных и поперечных, пробирался на условленное место.

Еще издалека заметил одаренного, прикрывающего меня. Он кивнул. Значит видел сквозь прикрытие. Логично — это ведь его дар и не должен действовать против хозяина. Выбрав подходящий момент меня вновь вернули в мир видимых людей, и я смог выдохнуть. Операция прошла успешно. Насколько я мог судить. Единственное, что я забыл сделать — это влить побольше силы в свой контроль. Сколько он продержится на одаренном? Будь на его месте обычный человек, ходил бы марионеткой до следующего дня, но с одаренным все могло быть немного иначе. Я все же прикинул, и решил, что времени хватит.

Я отправился в точку начала операции. Мне еще предстояло скоординировать группы и обеспечить верное начало миссии.

* * *

Девчонка задыхалась. Невидимая рука Второй держала ее за горло, пережимала трахею, не давая поступать воздуху в легкие.

Четвертый видел, как каждый раз, после ослабления хватки, Ковалева падает вперед и долго откашливается, хватая воздух распухшими губами. Пытается втянуть его в себя, хрипит, но молчит. Девчонка страдала, но не сдавалась. Что за сила заставляла ее держаться? Неужели думает, что этот князь Сибирский придет за ней?

Тонкая ниточка слюны протянулась от уголка рта до плотно сжатых коленей. Затем девчонка выпрямилась и так же дерзко, как и раньше уставилась на Вторую. «Зря ты так», — подумал Четвертый и в глубине души даже пожалел Дану.

— Может согласишься? — с издевкой и весьма холодно произнесла Первая.

Четвертый знал, что если ее разозлить, то она начинает говорить именно таким образом. Похоже, Ковалева вывела старуху из себя. Как бы не переборщили с ней. Девчонка нужна чтобы легализовать их захват власти. Нет, конечно, они и без нее справятся, но так куда проще.

— У тебя есть последний шанс согласиться, — склонившись к лицу девушки, вкрадчиво произнесла Первая, но та лишь помотала головой.

Первая поднесла ладонь к спине Ковалевой и словно погладила ее по лопатке.

Дана вдруг выгнулась дугой на стуле и застонала. Завоняло паленым и Четвертый отвернулся. Стон стал громче и перешел в крик боли.

Четвертый знал, что там сейчас происходит. Кожа на спине девушки горела и сворачивалась черными обугленными струпьями. Это невыносимо больно. Четвертый когда-то очень давно сам испытал действие печати огня на собственное тело. Он сунул руку под куртку и осторожно потрогал застарелый шрам на правой стороне груди. Кожа заросла, но осталась уродливой, бугристой и, порой, болела.

«Чертова старуха! Да она убьют девчонку!» — Четвертый сдерживался сколько мог, но потом развернулся.

Кофта, в которой привели сюда девушку частично сгорела, а остатки ткани впитывали выступившую на месте ожога кровь. Если волокна присохнут к ране, потом будет еще хуже. Четвертый сморщился от воспоминаний о собственной боли и произнес:

— Достаточно! Так и убить недолго!

— Не лезь! — рявкнула Первая и продолжила своей занятие.

— Как она перед камерой-то выступать будет? — не унимался Четвертый.

— Лицо ей никто трогать не будет, а спину в камеру не видно, так что и впрямь, не суйся. Дай нам самим разобраться! — отчитала его Вторая.

«Как же я ненавижу этих старух!» — подумал Четвертый. — «Ненавижу и боюсь»

Дверь скрипнула. Первая тут же прекратила воздействие, и девчонка мгновенно замолчала, согнулась пополам, упав грудью на собственные колени. Цепи, приковывающие ее к стулу, не давали рухнуть на пол.

На пороге стоял Пятый.

— Что там было? — резко спросила Первая.

Она не любила, когда отвлекают.

— Очередной отряд военных просил чести присоединиться к нам, — ответил Пятый.

Чем-то этот ответ смутил Четвертого, но он не стал копаться в своих ощущениях. С Пятым он был знаком очень давно и знал, если потребуется, то тот все сделает сам, особенно в переговорах с военными. Он и сам когда-то вышел из их сословия. Точнее его семья. Очень-очень давно.

— Это хорошо, — произнесла Первая и вновь собралась взяться за Дану.

— Дайте отдохнуть девчонке, — вновь встрял Четвертый.

Он не то чтобы жалел ее, но не хотел чтобы все кончилось ее смертью.

— Дайте ей воды, — приказала Первая. — Потом я спрошу ее еще раз и если на этот раз она снова не согласиться, то пусть пеняет на себя.

Четвертый посмотрел на Пятого, обычно такие просьбы выполнял самый низший Столп Круга, но Пятый сделал несколько шагов вперед и встал как вкопанный: лицом к сидящим главам семей и спиной к девчонке. Он даже частично ее заслонил от взглядов.

Четвертый вздохнул и сам пошел за водой. Он мог бы приказать сделать это Пятому, но решил размять ноги.

Пока он наливал воду в стакан Пятый так и стоял на одном месте. Стоял по стойке смирно, но заведя руки за спину и опустив их вдоль поясницы.

Подходя ближе, Четвертый заметил какой-то осознанный взгляд девчонки, что смотрела, казалось, прямо перед собой. Вот и отлично. Очухалась немного. Значит жить будет.