Шрифт:
Закладка:
— Хорошо себя ведешь, как и обещал? — лукаво прищурилась я. — Разве лошадки непослушных детей катают?
— Как же тяжело с женщинами, — громко вздохнул сын, закатив глаза. — Прав дед Степа.
Богдан поплелся в свою комнату, Ядвига отправилась заново укладывать этого ночного дезертира, а мы с Васькой обосновались на кухне, где разобрали пакеты с вкусностями и принялись накрывать стол.
— Дед Степа? — вопросительно зыркнула на меня рыжая.
— Охранник в детском саду. У Бодьки сейчас такой возраст, что как губка впитывает все, что услышит или увидит. С трудом представляю, что начнется, когда в первый класс пойдет.
— Богдан же его сын?
Кого «его», Васька озвучивать не стала, и без слов было понятно.
— Поработала я ксероксом, да? — хмыкнула я, тщательно делая вид, что слишком занята нарезкой, чтобы поднять глаза.
— Очень похож, правда. Глеб знает?
— Понятия не имею, — пожала плечами я. — Мне все равно. А у тебя…
— Нет, — погрустнела Васька. — Не получается с детьми. Три выкидыша, две неудачные попытки ЭКО.
— Прости, — поджала губы я.
— Зато я благотворительностью занимаюсь и открыла «Дом творчества» для юных дарований. — Она хоть и делала вид, что все в порядке, но глаза ее выдавали.
Телефон не умолкал. Даже на беззвучном режиме постоянное гудение раздражало. И Васька не выдержала.
— Чего тебе, Дубравин?
— Где ты?
Из-за мощного динамика я прекрасно слышала слова мужчины.
— Дома.
— Не ври. Тебя здесь нет.
— Так я в чужом доме. Впрочем, небольшая разница, верно, Кеша? Что тот чужой, что этот…
— Вась, приезжай. Я уже знаю про аварию. По всей сети уже разнеслись кадры, как ты на дороге… — Он взял короткую паузу, а потом сорвался на крик: — Ты хоть понимаешь, что перед выборами у меня должна быть идеальная репутация? А тут такой финт, Василиса!
Моя нечаянная гостья из прошлого открыла вино и щедро приложилась к горлышку, даже не став наливать себе в бокал.
— А любовница идеальной репутации не помеха? — спросила мужа Васька. — Странные у тебя понятия о репутации, Дубравин.
— Вась…
— Не звони мне. И не ищи. Приеду тогда, когда захочу. Или не приеду.
С этими словами она сбросила звонок и отключила телефон. А потом подняла на меня глаза. Больные, отчаянные, полные обиды и слез.
— Хорошо мы жили, Рит. Ничего не предвещало, как говорится. Ну да, занят он вечно, ну да, с детьми не получалось, но ведь любовь не прошла, я же чувствовала! А тут смс-ка на телефон пришла, мол, ваш муж вам изменяет. Время, дата, место. Как в дешевых сериалах, честное слово. А я, дура, возьми и попрись по этому адресу… — Васька запустила пальцы в волосы и дернула. — Лучше бы не пошла. Но нет, я же правды захотела. А эта правда чуть жизни мне не стоила.
— У всего есть цена.
— Ты права, — кивнула она. — Есть. Славу я отослала в аптеку, сама в машине осталась и глаз с гостиницы не сводила, пока его не увидела. С ней. А там меня и накрыло. Я даже не помню, как кинулась через дорогу, добраться побыстрее к нему хотела, чтобы в глотку вцепиться, чтобы морду эту холеную расцарапать, только бы больно ему сделать. Так же, как мне… А он ушел, даже ничего не заметив. Видимо, слишком занят был.
— Вась…
Что говорят в таких случаях?
Слова у меня не находились. Зато в груди жгло, будто эта боль моя была, а не Роговой.
— Переживу, Рит. Жизнь — она ведь умная щучка. Где-то отнимает, где-то прибавляет. Вот тебя мне послала, дала второй шанс. А Дубравин… Да пошел он к черту!
Она пила вино словно чай. Но у меня даже мысли не возникло ее остановить. Васька искала анестезию для души, только жаль, что вместо нее она заработает лишь похмелье и головную боль.
Это была странная ночь. Вне уже родного мне клуба. Вне панциря, куда я сама себя загнала. Вне привычных мне масок.
Ночь обнажения душ.
Ночь откровений.
Ночь сближения.
Ночь, когда я поняла, что дружба не исчезает бесследно. Ее можно разбазарить по глупости и гордости. Можно отвернуться. Но в сердце все равно остается место для того особенного человека, который однажды был подарен тебе судьбой. И сколько бы времени ни прошло, а это место по-прежнему остается за ним.
— Отличный у тебя парень, — не уставала нахваливать Васька. — Ничего от Глеба не перенял, кроме внешности.
Яга повела Бодьку в садик, а мы вызвали такси и спускались на улицу. Мне надо было разобраться с поставщиками, забрать платье из ателье и встретиться с Грабовским. С Васькой договорились пересечься в том кафе, где и пройдут переговоры с моим конкурентом, только немногим позже.
— Мой характер, моя кровь, — я хотела пошутить, но все равно получилось высказаться с гордостью.
А куда ее деть, если этот когда-то крохотный малыш сразу сумел стать центром моей Вселенной? Даже и думать не хотелось, что всего этого могло и не быть, решись я на аборт тогда…
— Как только машину отремонтируют, Слава тебе ее под подъезд доставит, — сказала подруга. — Должна же я воспользоваться благами богатой жизни, пока еще могу.
Она зашипела и потерла виски.
— Таблетка не помогла? — посочувствовала я, помня, с какой головной болью Васька проснулась после наших ночных посиделок. И хорошо, что я не дала себе уговориться алкоголем, сейчас не страдала похмельем.
— Меня всегда тяжело отпускает, — поделилась подруга. — Еще и мигрень может разыграться. Редкостная дрянь, скажу я тебе, она на меня не так давно напала, но уже дала жару.
— Так зачем же ты пила, если так плохо?
— Забыться, — хмыкнула Васька. — Жаль, не свезло.
— Что дальше делать будешь?
— Не знаю, — пожала плечами она. — Развод? Разборки? Примирение? Черт его знает, Рит. Я столько лет считала наш брак идеальным, а ведь люди оказались правы: хорошее дело браком не назовут.
С этим можно было поспорить, вот с Александром я чувствовала себя как за каменной стеной, но не хотелось. Да и фиктивный союз настоящему рознь. Все же мы с Каминских жили как отец с дочерью, сомневаюсь, что Рогова согласится всего-то на платонические чувства.
— Тогда не спеши с решением, чтобы позже не жалеть.
— Как получится, — сказала Васька. — Ты помнишь? У меня голова горячая. Не знаю, как все это решать буду, но точно уверена: как раньше больше не будет. Дубравин?!
Мы как раз спустились, а возле подъезда нетерпеливо вышагивал народный депутат.
