— Ну, как ты, Вася? — теснясь около койки, торопливо спрашивают они.

— Я — хорошо! Теперь на поправку пойду. Главное, что на фронт безусловно годен! — весело говорит Вася.

— Мне ребята передавали, что тебе лучше, только я сам никак не мог навестить. Эх, Вася! Встанешь — приходи к нам в школу. У нас скоро ремонт кончится, хорошо будет! Придёшь? — спрашивает Васёк.

— Как же не прийти! Отпрошусь и приду. Я долго не залежусь. Мне здешние врачи говорят: организм у тебя выносливый и выдержка есть, а вот терпения бог не дал!

Вася смеётся, на щеках его вспрыгивают ямочки, потом вдруг, хлопнув себя по лбу, он торопливо лезет под подушку.

— Стойте! Что же это я? Ведь вам письмо с Украины. Парнишка один принёс. — Вася достаёт длинный серый конверт, зашитый по краям суровой ниткой и скреплённый по углам сургучом. — Вот! По всему видно — серьёзное письмо!

Ребята смотрят на письмо, не решаясь взять его. Кто знает, что в нём! И сургуч по углам и суровая нитка, неровными стежками окаймляющая серый конверт, выглядят так необычно и страшно.

Отряду пионеров

Командиру отряда

Ваську Трубачёву и его товарищам —

написано на конверте аккуратным крупным почерком.

— От Генки… От Генки… Ребята, это от Генки!

Трубачёв берёт из рук Васи конверт и торопливо рвёт зубами нитку. Осторожно вынимает туго сложенные листочки.

— Читай скорей! — сгрудившись вокруг, шепчут ребята.

Глава 38

ПИСЬМО С УКРАИНЫ

«Дорогие товарищи! С далёкой Украины летит до вас мой партизанский привет и моя думка. Сообщаю вам, что во всю силу нашу бьём мы фашиста, много их, гадов, уже выбили, но и своими дорогими людьми пострадали. Вынес мой верный конь Гнедко с поля боя раненого бойца, вашего вожатого Митю. Истекающего кровью домчал его конь до лагеря и сам, раненный в ноги, упал на землю перед нашей землянкой. Тяжкие раны получил в бою ваш Митя. А было это так. На рассвете выехал он в разведку с Яковом Пряником, было с ними ещё пять бойцов. И попали они навстречу большому отряду фашистов и полицаев. Пробивались с боем, уложили гранатами сорок человек… Крепко бились партизаны, да не можно было одолеть врага. Приказал ваш Митя товарищам пробиваться к лагерю, а сам остался один, коло убитого Якова Пряника. Бил гранатами по врагу, а как кончились гранаты, вскочил он на Гнедка, вынул острую саблю и пошёл в бой — один против всех, врукопашную. Уже трижды раненный был ваш герой Митя, только почуял мой верный конь — течёт между его ушами горячая кровь, заливает глаза. Упал боец на крутую шею, ослабла в руке уздечка… И вскинул мой боевой конь передними копытами, разметал вокруг себя врагов и помчался вихрем к партизанскому лагерю… Дважды догоняла его вражеская пуля, тяжко ранило Гнедка в ноги и в бок, смешалась кровь бойца и коня… Далеко в лесу услышал я топот и ржанье. Выбежал сам не свой из землянки…

Сняли мы с седла Митю, перевязали ему раны. Перевязали и Гнедка.

Сообщаю вам, дорогие товарищи мои: тяжко ранен ваш Митя. Командир хлопотал перевезти в госпиталь, да не можно его с места тронуть. Бессменно сижу я с ним, помогаю, чем могу, сестрицам; только в первый раз сегодня ночью открыл он глаза, вспомнил про убитого Якова Пряника, тяжело вздохнул. «Перешли, — говорит, — моим ребятам комсомольский мой привет. Может, не суждено нам свидеться больше. Да скажи, пусть напишут ребята письмо моим родителям… Пока жив я, повоюю со смертью, а подготовить стариков всё ж надобно».

Пересылаю вам, товарищи мои, это письмо с верным человеком.

Был и я в бою, награждён медалью за отвагу, бил врага и не боялся смерти! А теперь сижу коло Мити и плачу. Словно брата родного лишаюсь. И партизаны наши целый день коло землянки сидят, не отгонишь, не упросишь уйти. Так что, други мои, товарищи, не допустим мы к вашему Мите смерть, пока сила наша будет… А Гнедко мой навек хромой остался. Отвоевался мой добрый конь! Почёт и уважение ему от всех партизан, а кончится война, заберу я его к себе, будем вместе в колхозе жить.

Остальные наши пока что все живы, шлют вам свой партизанский привет. Сообщите, что знаете о своём учителе, тётя Оксана дуже по нём скучает.

А Степан Ильич из соседнего села тайком знаменитого доктора привёз. У того доктора в чемодане инструменты всякие. Може, и выдужает наш Митя… А известного вам доблестного бойца Якова Пряника схоронили в почётном месте, рядом с Иваном Матвеичем да Николаем Григорьевичем. Там и дед мой лежит с ними рядом.

Кланяются вам ещё с пионерским приветом Грицько да Федька Гузь. А про Игната стало известно, что состоит он связным в другом отряде, виделся с ним Коноплянко. Гора с горой не встречается, а человек своего человека всегда найдёт.

Учимся мы и учёбу не забываем. Этой весной держали экзамен перед Степаном Ильичом и Мироном Дмитриевичем в шестой класс. А готовил нас Коноплянко. Кончится война, он к нам в школу пойдёт заместо Марины Ивановны.

Прощайте, дорогие товарищи! Ещё сказал бы я отдельные слова Севе вашему, да, може, наступит час, сядем рядом, возьмёмся крепко за руки, тогда и скажу… Только б ожил ваш вожатый Митя, доблестный боец и партизан, верный своему комсомольскому слову. А победа наша не за горами. Остаюсь верный сын своей Родины и своего батько Сталина

боец-партизан Гена Наливайко».

Ребята молча плакали. Вася, выслушав письмо, вдруг сказал:

— Не любил слёз мой командир. Он говорил так: «Не плакать нужно о погибшем товарище, а почтить его память большими и славными делами!» Вот как говорил мой командир! — повторил Вася, глядя прямо перед собой потемневшими глазами.

В госпитале кончился обед. В палату сходились раненые. В коридоре слышался голос старшей сестры. Трубачёв поднялся:

— Мы пойдём, Вася!

— Мы пойдём! — повторили за ним ребята. Один за другим они осторожно перелезли через окно и скрылись из глаз.

— Вот это гости! Гляди, какой способ придумали! Сестры испугались, что ли? — смеялись бойцы.

А ребята шли по улице, не зная,