– А почему ты считаешь некрасивым желание женщины удачно выйти замуж?

Ее самообладанию можно было позавидовать. Воронцов скрипнул зубами и снова не нашел что ответить. И только когда они уже подходили к дому, его досада прорвалась.

– Ты просто шлюха! – сказал он в сердцах.

Идущая впереди Хельга даже не обернулась.

И Воронцов понял, что сколько угодно может обзывать ее самыми последними словами – все равно уверенности это ему не прибавит.

Глава 39

За обедом Воронцов демонстративно громко громыхал посудой и время от времени красноречивым взглядом посматривал на Хельгу. На нее все его маневры не производили ни малейшего впечатления, она лишь изредка поднимала на Воронцова глаза, и он каждый раз тушевался и отворачивался. В конце концов, не выдержав, он отложил в сторону ложку и поинтересовался:

– А за журналистку зачем себя выдавала?

Хельга задумалась, потом пожала плечами:

– Сама не знаю.

Ее выдумка, видимо, не казалась ей такой уж криминальной.

– «Космополитен»! – в сердцах сказал Воронцов. – Ну и ну!

– Кофе будешь? – как ни в чем не бывало спросила Хельга.

Воронцов пропустил ее вопрос мимо ушей.

– А эта твоя Тома? – вспомнил он. – Она-то кто такая?

– Просто подруга.

Воронцов тяжело вздохнул. Вся эта история произвела на него не лучшее впечатление.

– Кофе будешь? – опять предложила Хельга.

– Нет.

Зеленая стена пальмовой рощи за окном сейчас представлялась надежным убежищем. Если уйти туда, уединиться – станет легче. Так вдруг показалось Воронцову. Он поднялся из-за стола и направился к двери. Хельга, отставив чашку с кофе, следила за ним внимательно и настороженно и, когда Воронцов оказался за порогом, отправилась следом. Воронцов скрылся за пальмами. Хельга бросилась за ним, обеспокоенно крикнув: «Саша!» Боялась остаться одна.

Она нагнала Воронцова очень быстро. Тот остановился, да так резко, что Хельга едва не столкнулась с ним.

– Что такое? – сухо поинтересовался Воронцов, стоя к Хельге спиной.

– Не оставляй меня!

– Я хочу побыть один.

– Не оставляй меня!

Голос Хельги звучал требовательно, но это была требовательность ребенка, который через секунду уже заплачет. Воронцов медленно развернулся. Сейчас он хотел быть беспощадным.

– Я думаю, мы с тобой сможем поделить этот остров, – сказал он. – Места хватит обоим. Как-то ведь надо жить до того дня, когда за нами придет катер.

Хельга покусывала губы. Воронцов развернулся и пошел прочь. Перистые листья за его спиной сомкнулись. Хельга стояла в нерешительности, не зная, что предпринять, и раздумывала так до тех пор, пока шаги Воронцова не стихли где-то далеко впереди. Когда воцарилась тишина, показавшаяся ей угрюмой и зловещей, Хельга сбросила с себя оцепенение и ринулась вперед, туда, где скрылся Воронцов. Она шла быстро, стараясь при этом ступать бесшумно, – надеялась расслышать впереди шаги Воронцова, но он, наверное, успел за это время уйти далеко – ничего не было слышно.

В этой части острова заросли были особенно густыми. Длинные жесткие листья над головой раскинулись шатром, солнечные лучи с трудом пробивались сквозь толщу буйной зелени, отчего внизу, под пальмами, царил полумрак. Где-то в стороне крикнула птица. Хельга вздрогнула и прибавила шагу. Она хотела было позвать Воронцова, но почему-то не осмелилась. Этот остров считал ее чужой, не принимал – она это ощущала почти физически. В какой-то момент ей показалось, что она заблудилась. Хельга остановилась в растерянности и прислушалась. Шагов Воронцова не было слышно. Все так же кричала в стороне птица да ветер пробегал высоко вверху. Хельга окончательно растерялась, но еще не решалась повернуть назад. Вдруг впереди, всего в нескольких шагах, она услышала шорох. Негромкий, но отчетливый. Повернула голову в сторону долетевшего до нее звука и позвала негромко:

– Сашa!

Интонация была почти вопросительная. Никто не отозвался. Она почувствовала, как шевельнулись волосы у нее на голове. Где-то совсем близко снова резко и обеспокоенно крикнула птица.

– Саша! – опять негромко произнесла Хельга, а сама уже начала пятиться прочь от страшного места.

И вдруг там, куда она смотрела не отрываясь, раздался сильный треск – кто-то стремительно приближался к ней, пока еще невидимый за деревьями. Хельга потрясенно вскрикнула и бросилась прочь. Мгновенно охвативший ужас лишал ее рассудка, она мчалась вперед не разбирая дороги, а треск за ее спиной все приближался, уже где-то совсем рядом хрустели ветки, и в какой-то миг Хельга совершенно отчетливо услышала за своей спиной топот и еще – тяжелое дыхание преследователя. Она не отдавала себе отчета, человек гонится за ней или зверь, – ей сейчас все было едино. Безумие накатывало на нее вместе со страшным и прерывистым дыханием преследователя, и когда Хельга поняла, что сейчас не выдержит, сойдет с ума, а после этого мир вокруг нее расколется на куски и его уже никогда не собрать воедино, то закричала, вкладывая в этот крик последние силы:

– Саша! Са-а-аша-а!

В этом вопле охватившее ее безумие выплеснулось наружу.

В какой-то момент Хельга споткнулась, но чудесным образом не упала, потому что подсознательно понимала – стоит ей упасть, и преследователь ее настигнет. Силы ее иссякли, и дыхание преследователя было совсем близко, как вдруг пальмы расступились, открыв взору их с Воронцовым прибежище – белостенный дом. Вид дома и близкой спасительной двери придал Хельге сил, она сделала последний рывок и, оказавшись под защитой стен, захлопнула дверь, для верности навалившись на нее плечом. Она тяжело дышала, в ушах звенело, перед глазами все плыло – казалось, что вещи покинули свои места, и это было невыносимо. Прошло не менее четверти часа, прежде чем Хельга опомнилась и осторожно подкралась к окну. Никого не было возле дома. Налетающий с океана ветер трепал верхушки пальм.

Глава 40

Воронцов вернулся из рощи через два часа. Он уже был спокоен, хотя и слегка мрачноват. Перед дверью остановился, посмотрел на небо – его заволокли набежавшие невесть откуда тучи – и толкнул дверь. Она не подалась. Удивившись, он обогнул дом и подошел к окну. Ударил в стекло, не сильно, но требовательно. Поднял глаза и увидел за стеклом лицо Хельги. Она смотрела на Воронцова широко раскрытыми глазами.

– Дверь открой! – буркнул Воронцов.

Войдя в дом, он прошел на кухню, достал из холодильника пластиковую бутылку газированной воды и один за другим выпил два стакана. Хельга стояла в дверях кухни и молча наблюдала за ним. Под этим взглядом Воронцову стало неуютно. С демонстративной небрежностью он поставил бутылку обратно в холодильник и хотел было выйти, но натолкнулся на Хельгу, которая не посторонилась.

– Ну! – недружелюбно сказал Воронцов, глядя на Хельгу сверху вниз. – У вас какие-то