Стас заглянул Кочемасову в глаза.

– Хорошо, не буду называть, – сказал миролюбиво. – Хотя история интересная. Это наш с вами общий знакомый человека убил, а его за это даже не потревожили. А почему? А потому, что он Васильевскую долю в своей фирме отдал кому надо. И этот самый «кому надо» дело прикрыл и нашего с вами общего знакомого уберег от неприятностей.

– Ну хватит! – не выдержал Кочемасов. – Не паясничай!

«Наш общий знакомый» – это был он сам, Кочемасов. Неприятная тогда случилась история, повздорили с Васильевым, слово за слово – и он готов. Всего несколько человек знали, как на самом деле все это случилось, для остальных – выпал из окна. И вот теперь этот шакаленок все в подробностях описывает. Значит, у него действительно есть источник информации.

Кочемасов опустил глаза, чтобы не выдать себя. А мысль мелькнула, что правду сказал ему Сухарев: слишком длинную цепочку уже этот парень склепал. Пора бы оборвать. И как только он отыщет Воронцова – больше не жилец. Пусть им займется Богдан.

– Не могу сказать, что очень уж ты меня убедил, – осторожно улыбнулся Кочемасов. – Но нахальства тебе не занимать. Найди мне Воронцова. Я в долгу не останусь.

– Аванс, – напомнил Стас.

– Десять процентов.

– Тридцать.

– Ну хорошо, – сдался Кочемасов.

– И еще у меня несколько вопросов.

– Слушаю.

– В какой банк были перечислены те пятнадцать миллионов?

– Не помню. Позвони мне завтра в офис, я тебе сообщу.

– Хорошо. Следующий вопрос. Я должен лишь найти место, где прячется Воронцов?

– Зачем мне место?

«Понятно. Нужен сам Воронцов».

– Он вам живой нужен? – уточнил Стас.

Кочемасов ответил ему выразительным взглядом. Стас этим не удовлетворился и молча ждал ответа.

– Ты меня постоянно держи в курсе, – сказал Кочемасов. – А там посмотрим. Еще вопросы есть?

– Вопросов нет, но есть пожелание.

– Выкладывай.

– Ублюдка того чтоб больше не было.

– Какого ублюдка? – опешил Кочемасов.

– Того, что за моей спиной стоит и в приоткрытую дверь заглядывает. Не люблю я этого – чтоб за спиной маячили.

Кочемасов засмеялся и махнул Богдану рукой: исчезни.

– Глазастый! – сказал уважительно. – А что, этому, чтобы спиной видеть, где-то учат?

– Да, – ответил Стас и поднялся. – Есть одна контора, где всяким таким штучкам обучают.

И больше ничего объяснять не стал.

Глава 36

Утро было такое же ласковое и многообещающее, как и накануне. Воронцов хлопотал у плиты над кофе и напевал что-то щемяще-нежное. Хельга в ожидании завтрака пальцем чертила круги на пластиковой поверхности стола.

– Что это вчера было? – неожиданно спросила она.

– Ты о чем? – обернулся Воронцов.

Он ее сразу понял, но настроение было слишком хорошее, и не хотелось говорить о неприятном.

– Я говорю об этом жутком вое.

– Ах, это…

Воронцов разлил кофе в чашки.

– Не знаю, – ответил он после паузы.

– Ты не хочешь об этом говорить?

– Да, – честно признался Воронцов. – Не хочу забивать голову всякой ерундой. Может быть, это все нам просто послышалось.

– Нам обоим одновременно?

– Или ветер так гудел, – пытался уклониться от темы Воронцов.

– Это выл зверь. Или человек.

– Волк.

– Я не шучу.

– Или пятнистая гиена.

– Саша, не надо шутить. Мне не по себе.

– Или здесь прячется маньяк, сбежавший из психушки.

– Прекрати! – взорвалась Хельга и хлопнула ладонью по столу.

Чашки звякнули.

– Извини, – сказал Воронцов.

Хельга дышала тяжело, сердито.

– Я очень испугалась вчера, Саша. Это было так жутко, просто непереносимо.

– Я тоже долго думал о том, что бы это могло быть, – признался Воронцов.

Он сел рядом с Хельгой и обнял ее.

– Конечно, здесь кто-то есть.

– Кто? – всполошилась Хельга.

– Какой-то зверь, наверное.

– Почему же нас никто не предупредил? Ни Брайен, ни представитель фирмы. Ведь они знали.

– Во-первых, они могли и не знать. Во-вторых, могли знать, но не стали предупреждать, потому что никакой опасности этот зверь не представляет.

– Да он не может не представлять опасности! – возмутилась Хельга. – Ты же слышал этот вой! Так может выть или волк, или…

Она замялась.

– Или собака Баскервилей, – подсказал Воронцов и засмеялся.

Хельга вздохнула и прижалась к нему.

– Не надо бояться, – сказал Воронцов. – Нам ничто не угрожает, поверь. Днем, при свете, ничего не произойдет! А с наступлением темноты мы будем укрыты в нашем гнездышке.

Больше они к этому разговору не возвращались. После завтрака ушли на пляж, к океану. Здесь было солнечно и празднично, и все страхи отступили. Хельга, как и вчера, резвилась, как ребенок, позабыв свои опасения. Когда они, утомленные, лежали на песке, Воронцов сказал с улыбкой:

– Ты, наверное, в детстве была очень бойкая.

– Да, – подтвердила Хельга и блаженно потянулась. – Я никому не позволяла брать над собой верх.

– И сейчас такая же.

– Такова жизнь, Саша. Приходится быть цепкой.

– Цепкой – это как?

– А вот так! – Хельга неожиданно навалилась на Воронцова и крепко его обняла. – Своего нельзя упускать, держать надо изо всех сил.

– Не очень-то ты за меня держишься. И замуж вот не идешь.

– За-а-а-муж! – протянула Хельга, отпустила его и легла на спину. – Я ведь должна присмотреться к тебе, понять, что ты за человек. Нешуточное, между прочим, дело.

И опять невозможно было определить, серьезно она говорит или шутит по обыкновению.

– Это только ты такой шустрый: р-раз – и все решил.

– Мне легче, – ухмыльнулся Воронцов. – За меня выбор другие сделали.

– Кто? – Хельга даже приподнялась на локте.

– Мама. Хорошая, говорит, девушка. Женись, сынок.

– Да, в людях она у тебя разбирается слабовато, – призналась Хельга.

– Ну уж нет. – Воронцов даже засмеялся. – Она качества моих подруг определяет с первого раза. Глаз наметанный.

– И что – многие ей нравились?

– Ты – первая.

– Льстишь, негодник.

– С чего бы это? Раз сказал, – значит, так и есть.

– И если ей девушка не нравилась, так вот потом и говорила тебе?

– Зачем же потом? Моя мама ничего не откладывает в долгий ящик. Увидит в моей квартире красотку, прищурится, оценит и без промедления