Мы подождали пока Бенермерут и Хейра принесут еду и расставят её, а потом управляющий отогнал девушку от стола и сам нарезал мне кусочками, как я любил.

— Надеюсь Бенермерут ты научил всему Танини, — сказал я со вздохом, — мне будет опять не хватать тебя в походе.

Мужчина улыбнулся.

— Его величество сам принял решение, чтобы оставить меня во дворце.

— К сожалению, я теперь не один, — поморщился я, — ты сам знаешь с этими жёнами, один геморрой. А кроме тебя некому доверить их воспитание.

Он не стал отвечать на провокационные вопросы, а лишь с улыбкой поклонился и замер рядом со мной.

— Ешь, — приказал я мастеру и тот стал понемногу клевать из своей тарелки и запивать еду вином.

Выпив очередную кислятину, я поморщился.

— Дойдут у меня когда-то руки казнить всех виночерпиев в царстве, — вздохнул я, а все вокруг вздрогнули от испуга.

— Танини, — позвал я свою новую тень и рука с зажатой в ней кучей свитков тут же подала мне нужные бумаги. Паренёк мне начинал нравиться, как и говорил Усерамон, был он очень умным и сообразительным, дважды я ему ещё ни разу ничего не повторял.

Документы я положил подальше от еды и стал пока сам насыщался, расспрашивать мастера о его жизни, семье о том, присмотрел ли он уже в столице дом для себя и них. Тот косился на чертежи, но подробно мне всё отвечал. Когда мы закончили, Хейра и Бенермерут убрали со стола и я подвинул ближе к себе листы папируса.

— Для начала просто посмотри, — сказал я, показывая ему чертежи тарана и осадной башни. Они были изображены как полностью, так и в разрезе, а также из чего состоят.

Аменемхет внимательно осматривал каждый лист, откладывая и берясь за следующий. Когда он закончил, то на меня поднялся взгляд фанатично преданного делу человека.

— Мой царь — это гениально! — восторженно сказал он с придыханием, — каждый раз, когда я смотрю на предложения Его величества, я словно возношусь к богам. Туда, где не действует наша земная наука.

Я хмыкнул.

— Что скажешь?

— Если это для осады и захвата городов, то просто гениально, мой царь, — он правильно понял предназначение сооружений, — я никогда ничего подобного не видел.

Я пододвинул к нему таблицу, которую мне составил Рехмир, где были сведены все города, изученные иудеями, и высота их стен. Была у меня ещё одна табличка, где было гораздо больше данных, но её я никому не собирался показывать, так как информация была без преувеличения совершенно секретной.

Глаза его расширились ещё больше, он изумлённо на меня посмотрел.

— Война с Митанни не была спонтанным решением, — ахнул он, — Его величество заранее подготовился.

— Ты слишком умён Аменемхет, — нахмурился я, — так что держи эти знания в голове, иначе сам знаешь, что можешь её лишиться.

— Конечно мой царь, — быстро закивал он, — я понимаю, насколько это тайные знания и как тяжело было их добыть.

— Теперь зная всё, я спрошу тебя, ты сможешь купить столько дерева, сколько тебе нужно, чтобы за месяц построить эти сооружения для того, чтобы башни достали до верха самой высокой стены из этого списка, а таран смог пробить любые ворота?

— Мой царь, за месяц я смогу собрать пробные конструкции и испытать их, но это можно будет сделать, если привлечь к работе почти весь мой род, — засомневался он, — к тому же это ещё и приведёт к остановке производства снаряжения для армии Его величества.

— Без бронзы и олова оно само по себе остановится, — отмахнулся я, — ну так что? Возьмёшься?

— Это было бы честью для меня, мой царь, — склонил он голову.

Сзади показалась рука и я хмыкнув, взял из неё бумагу, на которой внизу значилось моё полное имя обведённое картушем и размашистая подпись.

— Здесь приказ о назначении тебя главным над всеми ремесленниками царя Менхеперра, — сказал я, — бери Рехмира за задницу, делай что хочешь, трать любые суммы, но чтобы через месяц прототипы у меня были. Всё что не получится здесь, нам придётся достраивать в походе, а это сам знаешь, будет не совсем удобно.

Мастер открыл рот.

— Да, ты правильно понял, ты отправишься со мной в поход вместе со своими мастерами, — подтвердил я его опасения. — Сам увидишь, как работает новое снаряжение, оружие, а также тараны и осадные башни.

— Слушаюсь мой царь, — он поклонился мне, — я клянусь Его величеству, что эта лучшая работа, которая была у меня в жизни.

— Она станет твоим трамплином наверх, если мы захватим Митанни, — тихо сказал я, — думаю ты и сам знаешь, что я всегда награждаю преданных себе людей.

— Щедрость моего царя общеизвестна, — склонил он голову и с усмешкой добавил, — как и его справедливость.

— Тогда на этом всё, если будут вопросы, всё через визиря, а если я потребуюсь лично, найди Хопи.

— Слушаюсь, мой царь, — склонился он и кланяясь, с задумчивым лицом вышел из комнаты. Я видел, как он жаждет приступить к порученной работе, это было видно даже невооружённым взглядом.

Поднявшись с места с тяжёлым вздохом, я потёр глаза.

— Приказать готовить вечерние ванные для Его величества? — ко мне тихо подошла и опустилась на колени Хейра.

— Да, пожалуй.

— Его величество позволит снять с него калиги, — коверкая слово, но всё же произнесла она правильно.

— Хорошо, — я снова опустился на стул и вытянул ноги.

Девушка взялась снимать обувь и сразу омывать ступни с пальцами, моча тряпку в тазике с тёплой водой. Вот только в отличие от обычного каждодневного омывания, сегодня она от чего-то взялась гладить ноги, словно пытаясь меня возбудить. Нега сразу слетела с меня и я насторожился.

— Что произошло? — я приподнялся на стуле.

Девушка вздрогнула.

— Я не понимаю, о чём говорит мой царь, — залепетала она, но стоило мне взять её за подбородок, как она вся затряслась от страха.

— Ты знаешь, что бывает, когда от меня скрывают правду, — спокойно сказал я и из её глаз тут же брызнули слёзы.

— Мой царь, я не хотела, я не специально, — глотая слёзы, схватилась она трясущими руками за мою ногу, прильнув к ней щекой.

— Рассказывай, — приказал я, — у меня нет времени на твои оправдания.

Хейра затряслась всем телом.

— Я вчера случайно подслушала разговор моего царя с господином Бенермерутом, — сквозь поток слёз призналась она, — насчёт моей дальнейшей судьбы. Я так благодарна Его величеству, так счастлива, что не останусь рабыней навсегда, что я не удержалась.