Шрифт:
Закладка:
Последние дни она пробивалась сквозь мангровый лес – спутанные деревья, растущие в устье прямо из воды, уже солоноватой от моря. Из их лабиринта вырывались новые запахи: черепах и ламантинов, которые всплывают на поверхность за воздухом.
Затем Альме открылось море. Несколько дней она плыла вдоль побережья. А на ночь затаскивала пирогу Сирим на песок. И спала под звёздным небом.
Во второй вечер она видела, как вдали проплыл корабль. Она не знала, что это. Огромная белая птица. Птица, каких не бывает. Ничего подобного ей не встречалось.
И вот этим утром, когда она проснулась в траве над длинной туманной полоской пляжа, они её ждали: две птицы с квадратными крыльями замерли по ту сторону волн. Они покачивались, одна за другой, выстроенные в линию ветром. Корабли. Из-за качки их очертания сливались. Видимо, в какой-то миг они разом сложили крылья, потому что всё белое вдруг исчезло. Но тёмные скелеты остались на воде, и, когда туман на мгновение рассеялся, Альме показалось, что у их ног копошатся какие-то крохотные фигурки. Она вспомнила сказки, которые рассказывала Ламу, про исполинские дома с белыми крыльями.
Альма уже не первый час разглядывает сквозь туман странные громады, как вдруг с востока до неё доносится запах. Она узнаёт его сразу. Вспоминает остов старого слона в их долине Изейя. Месяц гиены со стервятниками дрались вокруг мёртвого зверя. Когда же всё наконец стихло, даже костей в траве не осталось.
Альма бросает взгляд на то место, где зарыла пирогу. И бежит навстречу бризу. Она точно знает, почему её привлёк этот запах. Но запрещает себе надеяться.
Вдруг порыв ветра сметает с пляжа остатки тумана. Альма падает наземь. Сердце колотится о песок. Так она и думала.
Всего метрах в ста впереди по пляжу разложены бивни. Альма вжимается сильнее. Шесть бивней и двое стерегущих их мужчин. Это торговцы, с которыми был Лам. Она уверена. Куда делся её брат? А остальные, о ком говорила Сирим? Где великан с отрезанным ухом?
– Что ты делаешь?
Голос прозвучал прямо за спиной.
Альма оборачивается. На неё смотрят двое детей. Мальчик и девочка, улыбаются. У каждого в руке по кукурузному початку со следами зубов.
– Испугалась?
Альма молчит. Да, она испугалась! Она совсем не почувствовала их приближения. А всего-то и надо было, чтобы они, со своим сладковатым детским запахом, шли с подветренной стороны и шелест трав скрывал шум шагов.
– Мы тебе что-то покажем, – говорит мальчик. – Идём!
– Пойдёшь с нами? – спрашивает девочка.
– Если хотите.
Дети смеются. Они повторяют «если хотите», подражая её говору.
– Так ты из Нембе!
– Да, – отвечает Альма; она понятия не имеет, что такое Нембе, но готова быть откуда угодно, если это избавит её от расспросов.
Девочка протягивает ей руку, помогая встать.
– А ты не толстая. Поесть забыла?
Она отдаёт ей свою кукурузу. Альма впивается в початок.
– В Нембе есть слоны?
– Да.
Альма, вся в песке, идёт за ними следом.
– Ты всегда отвечаешь «да»?
– Нет.
Девочка снова смеётся. Альма останавливается, глядя на людей, к которым они её ведут. Она возвращает початок девочке.
– Боишься?
Альма не отвечает.
– Давай, пойдём.
Те двое лежат среди бивней. И даже не пошевелились, когда юные зеваки присели рядом.
– Не трогать, – говорит один.
Мальчик с важным видом отвечает:
– Мой отец может найти вам корабль, который всё купит.
Мужчины поднимаются на локтях. Переговариваются на своём языке.
– Хотите поговорить с отцом? – спрашивает мальчик снова.
– Может быть. Нужно дождаться остальных. Они сейчас на французском судне. Вернутся и скажут, хотят ли говорить с твоим отцом.
Они показывают в сторону кораблей.
– Уже плывут, глядите!
На фоне исполинских крылатых пирог другая, крохотная, бескрылая, пытается пробиться к берегу через вспученное море.
Двое мужчин встали.
– Зачем они туда плавали? – спрашивает мальчик.
– Продать невольников.
– Много?
– Двоих. Мальчика твоего возраста и ещё одного.
– Мой отец купил бы их.
– Похоже, уже поздно. Видите? Они всех продали.
Он удовлетворённо разглядывает маленькую пирогу с двумя гребцами.
Альма тоже повернулась лицом к морю, чтобы скрыть волнение. Пирога стала чуть ближе.
– Я видела на днях очень высокого человека. Великана с отрезанным ухом. Он был с вами?
Все смотрят на Альму. Это спросила она, как можно непринуждённее.
– Он был с нами, – отвечает один.
Альма, конечно, никогда не видела того великана, но хотела убедиться, что перед ней похитители Лама. Она по-прежнему смотрит вдаль.
– Почему ты спрашиваешь про великана?
Она морщит нос и отвечает:
– Отрезанное ухо – это больно?
– Уже нет. С ним это давно случилось. Когда великан был маленьким.
Те двое переглядываются. Наверное, думают о том далёком дне, когда великан был маленьким.
Альма решается на ещё один вопрос:
– На какой корабль они плавали?
– На первый. Французский. У которого три мачты. Второй – англичан. Здесь в основном англичане. Но французы платят больше.
Она не знает всех этих слов: «французы», «англичане», «три мачты», «платить». Однако понимает единственное, что важно. Её младший брат там, за этой волной. Разведи она огонь, он, может быть, его заметит. А если она выкрикнет всё, что накопилось в сердце, брат услышит её.
Дети снова стали играть, дотрагиваясь до бивней и отдёргивая пальцы, будто бивни жгутся или грязные.
– Идите отсюда, – велит один из охранников. – Мы скажем, если понадобитесь.
Дети сели в сторонке и рисуют на песке.
– Что они делают с бивнями? – спрашивает Альма.
– Везут их на корабли, – отвечает девочка.
– А дальше?
– Корабли уплывают.
– Куда?
– Просто уплывают.
Пирога причалила. Двое гребцов идут к ждавшим на пляже. Альма следит за ними издали, краем глаза. Сирим говорила, что Лама вели пятеро. Теперь их осталось четверо. Великана с отрезанным ухом с ними нет.
Один смотрит на небо, где сгущаются тучи. И быстро идёт к детям.
– Уходите, – говорит он. – Нам ничего не нужно. Французы берут все бивни. Так что бегите отсюда. Будет шторм.
Все трое детей встают и, волоча ноги, идут прочь. Они уходят с пляжа и шагают друг за другом в высокой, колышимой ветром траве.
Над ними проносятся тучи.
– А где та девочка? – вдруг спрашивает мальчик, шедший впереди.
– Кто?
