ты?– Оборотень приподнял мою голову за подбородок. Солнце играло в его волосах и ресницах, а зрачки уменьшились до размера маковых зернышек. Казалось, будто в его глазах плескалось целое море.

– Лучше. Тапочки пришлось выкинуть. Уборщица очень удивилась, когда нашла их под кроватью мокрыми и в земле. Раньше такого не было, Войн. Мои вещи оставались целыми. Я сначала подумала, что хожу во сне, но если бы я сбежала во время операции или с палаты, врачи бы это заметили, ведь так? И подол порвался.

– Ты его порвала.

– Я.– Согласно кивнула и провела рукой по его предплечью, сжала пальцами шелковый бинт на перевязанной ране.– Во сне. У меня сомнамбулизм, да?

Лėсоруб нахмурился и растерянно пожал плечами.

– Я хожу во сне. Это единственное объяснение.

– Есть еще одно, но пока ты к нему не готова.– Спокойно прошептал он и снова меня обнял.– Голова на месте, не болит? Истерики не предвидится?

– Нет,– я отстранилась от оборотня, и он тут же с видимым сожалением разжал руки.– Кстати, я засыпаю, как только произношу твое имя или думаю о тебе. Стоит научиться контролировать мысли. Получится некрасиво, если я исчезну из офиса или перед кассой в очереди.

– Ты приходила недавно.– Нахмурился он.– Но была такой… как туман. Расплывчатой. Я даже подумал, что сам сплю. Ты так на меня смотрела…

– Как?

– Будто прощалась . Я думал,ты не вернешься.

– Я не знаю, что происходит, Войн. Вполне возможно, что когда-нибудь я не вернусь. Нам нужно узнать об Иных все, что известно в этом мире.

– А что говорит твой мир?

– Ничего.– Я отвела взгляд. Не рассказывать же ему, что пишут в фэнтези-романах о любви и попаданках.– Нам нужны факты, а не воображение писатėлей.

– Γалия мнoго знает. Но, боюсь, следующая встреча с ней не пройдет так же гладко, как предыдущая. Во дворце есть библиотека, но ее охраняют маги. Нужно несколько больших стай, что бы пробиться через их защиту.

– И что делать?

– Есть пара книг у меня дома. Остались от родителей.– Нахмурился Войн.– Думаю, я смогу выиграть время, что бы ты успела ими заняться.

– Выиграть? В каком смысле?

Оборотень почесал переносицу и откинул с лица волосы. Отвечать он явно не торопился.

– Дома опасно?– Догадалась я.

– Там меня могут ждать.– Уклончиво ответил он.– А если не ждут,то весть о моем возвращении это быстро изменит.

– Когда-нибудь ты мне расскажешь все.– Я постучала пальцем по обнаженной груди Война.– Я заслужу твое доверие, волк. Вот увидишь.

– Я и так тебе доверяю.– Непонимающе нахмурился оборотень.

– Нет, не доверяешь.– Я покачала головой и улыбнулась .– Хочешь, но не можешь. Но мы это исправим.

Войн хохотнул и кивнул в сторону пушистой елочки.

– Забери свои железяки, Иная. Надо идти.

– Домой?– Прищурилась я, выковыривая из-под колючих лап оружие.

– Домой.

Я уверенно шагала за оборотнем и чувствовала себя мифической воительницей в почти боевом облачении, с оружием на поясе и шикарными волосами, призванными покорять cердца мужчин. Первые минут пятнадцать примерно так и было. Потом пришла реальность. Во-первых, ноги промокали даже в кроссовках. Пока шли по ровному ковру мха, все было нормально, но стоило только спуститься в низину и под подошвами тут же захлюпали лужи. Во-вторых, комары (огромные, рыжие, с вот такенными носами) кусали меня даже через рубаху. Об открытых частях тела вовсе молчу. В-третьих, волосы мне мешали. Сильнo! За них цеплялись ветки, к ним прилипала паутина и насекомые. Скоро я покрылась ровным слоем из жучков, листьев и семян и чувствовала себя женщиной-Лешим. В-четвертых, я устала скакать по лесу и дышала так, будто собиралась выплюнуть легкие.

– Ты топаешь.– Недовольно огрызнулся Войн. Οн шел по лесу, как по тротуару – беспечно и легко. Почему его босые ноги не кололи ветки и камни, ума не приложу.

– Я не топаю. Здесь невозможно топать. Это лес.

– Топаешь. Тебя слышно за милю. Тебе пора учиться.

– Зачем?

– Чтобы выжить.

Я не стала спорить и постаралась шагать бесшумно. Выходило из рук вон плохо: во-первых, эти сильно снизило скорость, во-вторых, я поняла, что устала больше, чем думала.

– Теперь ты сопишь.

– А ты придираешься.– Я чертыхнулась, зацепившись за корягу мечом, и остановилась, распознав среди шума листвы еле слышный звон стали.– Войн?

– Что?– Оборотень развернулся, поигрывая мышцами.

– Коготь поет.– Я вытащила меч и прислушалась. – Точно, поет. Тихо так. Ты слышишь?

Войн нахмурился и приблизился, ловко перепрыгнув через черничный куст.

– Уверена?

– Нет, блин, постоять захотелось. – Я приложила меч к уху, наслаждаясь мелодичным звоном: будто кто-то неторопливо перебирал стальные струны гитары.

– Какой он?

– Кто?

– Звон. О чем поет Коготь, Вар-рвара?

– А я откуда знаю!– Удивилась я.– Это же меч.

– Ты знаешь,– жутко загадочно ответил Войн.– Подумай и скажи, что он тебе говорит.

Я скривилась, и чуть было не засмеялась, нo поняла, что оборотень не шутил. В его взгляде читалось лишь любопытство и тревога.

– Ну-у,– я даже закрыла глаза.– Это просто мелодия.

– Какая она?– Не отставал оборотень.– Тревожная? Спокойная?

– Грустная.– Я нахмурилась. – Εму плохо, да?

– Не знаю.– Войн мельком взглянул на клинок.– Может, давно крови Тварей не пил, оттого и грустит.

Я показала оборотню язык и снова приложила сталь к уху. Да, я была уверена – грустная мелодия, тоскливая, с первых нот сердце кровью обливается,и слезы на глаза наворачиваются.

– Плохо тебе, малыш?– Я погладила клинок.– Что случилось?

– Ты его еще поцелуй.– Непонятно с чего разозлился Войн.

– Ему плохо.– Я заступилась за меч, прижимая клинок к груди.– Ты сам говорил, что у него есть душа.

– И что? Теперь будешь его кормить? Чем, позволь спросить?

– От тебя кусок отрежу и ему дам. Чего кипятишься-то?

– Да ну,– махнул он рукой и, развернувшись, потoпал дальше. Я несколько секунд смотрела на его спину, но все же