Шрифт:
Закладка:
— На заводе у отца школа открывается. Бухгалтерская. Год учиться.
— Мама! — Алька смотрит ей прямо в глаза, если мать продолжит, она скажет: «Что ты от меня хочешь? Я работаю, приношу девяносто рублей. Оставь меня в покое». Но мать не продолжает, и Алька садится к телевизору. Женщина в черном длинном платье поет у рояля: «Зачем тебя я, милый мой, узнала? Зачем ты мне ответил на любовь?..» Алька зажмуривается и видит Виктора. Шарф у него выбился из-под пальто, брови уголочками. «Давайте встретимся». — «Мы ведь уже встретились, — Алька смотрит на него веселыми глазами, — давайте лучше не расставаться». — «А разве так можно?» — Он растерян, боится, что она уйдет. «Можно! — говорит Алька. — Давайте вашу руку, и пойдем, пойдем…» И они идут, идут. Полы их пальто развеваются, щеки горят, незаметно ноги отрываются от земли, и они летят. Над заводской трубой Алька толкает Виктора плечом, мол, пора сворачивать, и слышит голос отца:
— Алюша, поднимайся и ложись-ка спать по-человечески.
На рассвете Алька позвонила Наташе из автомата:
— Наташка, приходи пораньше, есть новости.
— Какие еще новости? — Голос у Наташи сонный: звонок разбудил ее.
— Умрешь, какие новости. Невероятные.
Наташа оживает:
— С кем-нибудь познакомилась?
— Вот именно.
Наташа бросает трубку, и через час девчонки встречаются у дверей магазина. Ходят по тротуару взад-вперед и говорят, перебивая друг друга.
— Алька, ты должна себя продумать. Я тебе дам жидкую пудру восточного тона.
— В этом пальто все пропадет. Видишь, какое пальто? — отчаивается Алька.
— Пальто тоже можно продумать. Я тебе дам мохеровый шарф. Повяжись вот так — закроешь воротник. А в кафе снимешь пальто и набросишь шарф на плечи.
— В каком кафе?
— Ты что — дура? — вскипает Наташа. — Он пригласит тебя в кафе. В кино с ним ходить не смей. В кино ходят знаешь кто? Влюбленные пятиклассники и пенсионеры. Ты должна с первой минуты правильно поставить себя.
Алька думает о встрече, и сердце ее тарахтит, как перед экзаменом. Она думает о встрече весь день, и заведующая секцией делает ей замечание:
— Фролова, где вы витаете?
Алька вздрагивает и видит перед собой длинного парня с длинным, сосредоточенным лицом, который через прилавок пытается достать с полки шапку. Алька подает ему «пирожок» из серого каракуля, и парень неуверенно кладет его себе на голову.
— Вам бы лучше с козырьком или шляпу, — говорит она.
Парень двумя пальцами снимает «пирожок» и жалобно говорит Альке:
— Меховую бы с козырьком.
— Приходите в конце месяца, — шепотом говорит она ему, — в конце месяца бывают приличные шапки.
Она не замечает, что дарит ему фразу, которую приготовила парню в свитере крупной вязки. Парень в свитере может не приходить, и этот может не приходить в конце месяца. Никто из них Альке не нужен. Но парень нахлобучивает на голову свою выгоревшую кепку и говорит:
— Я приду. В конце месяца. Вы меня только не забудьте.
Алька поднимает левую бровь и милостиво улыбается:
— Постараюсь.
В субботу она идет к Наташе. Та встречает ее и прямо у порога, не теряя времени, начинает давать советы:
— Только ты, пожалуйста, все запоминай. Что он скажет, как посмотрит. Я потом тебе растолкую его истинные намерения.
Альке жутко. Она сидит перед зеркалом, смотрит на себя и Наташу, которая вертится вокруг нее с щипцами для завивки, и ничто возвышенное не идет ей в голову.
— Наташа, — говорит она, — а что мне говорить? О чем говорят на свиданиях?
— Здрасте! — Наташа плюет на раскаленные щипцы, и те тоже возмущаются. — Ничего тебе говорить не надо. Пусть он расшибается. А ты просто реагируй. «Вы в этом уверены?», «Это я уже слыхала». Гляди на него загадочно, и на первый раз хватит.
Наташа накладывает на Алькино лицо восточный тон, рисует на веках черные полоски и прыскает духами «Черный нарцисс».
— Ты добрая, Наташа, — говорит Алька, — ты очень дружеская!
Улицу Алька не видит. Люди, машины, дома — всего этого нет, есть только Алька в розовом пушистом шарфе и зыбкие пятна света от уличных фонарей на асфальте. Она идет быстро, но это не ноги несут ее, это как во сне — сейчас что-то поднимет ее над землей, и она полетит. Стрелки на уличных часах показывают двадцать минут восьмого. Алька пересекает площадь и направляется к стеклянному зданию аэрофлота. Летом широкое крыльцо аэрофлота — место свиданий всего города. В этот же морозный вечер на крыльце только Алька и узкоплечий солдатик в ушанке из искусственной цигейки. Солдат греется — прыгает и размахивает руками. Алька поднимается наверх и видит, как бегут троллейбусы по площади, как солдат сбегает со ступенек и прикуривает у прохожего. Потом он снова возвращается на свое место, курит, бьет сапогом о сапог.
Десять минут девятого. Алька не заметила, как исчез солдат. Один ушел или та пришла, которую он ждал… Виктор не пришел. «Жди ровно пять минут, — сказала Наташа, потом отойди, спрячься и наблюдай еще минут пятнадцать. Если появится — не подходи. Просто удостоверься, что приходил». Алька ждет уже сорок минут.
Напротив аэрофлота закусочная. Алька сбегает с крыльца, заходит в закусочную, берет стакан чаю, пирожок и садится к окну. В закусочной тепло, Алькины замерзшие щеки отходят и заливаются румянцем, она пьет чай медленно, поглядывая на пустынное крыльцо аэрофлота. И вдруг внезапная мысль обжигает ее: на крыльце никого нет! Он увидит издали, что ее нет на крыльце, повернется и уйдет.
Возвращается на крыльцо и стоит. Два парня проходят мимо крыльца и свистят ей. Женщина в платке спрашивает: «Доченька, где остановка второго троллейбуса?» А его все нет. Надо и ей уходить. Наташка ждет ее звонка. Она не будет звонить. Завтра на работе скажет: «Встретились. Были в кафе. Ничего в нем нет интересного. Обыкновенная серость».
А вдруг с ним что-нибудь случилось? Случаются же с людьми несчастья. Если с ним ничего не случилось и они когда-нибудь встретятся, она посмотрит ему прямо в глаза и спросит: «Вы живы?»
Пошел снег, как два дня назад, когда они вышли из трамвая. «А я вот люблю лето». «Ну и правильно, — думает Алька, — лето лучше зимы. Летом тепло».
…Алька смотрит на часы — половина одиннадцатого. Потом смотрит вниз и видит Виктора. Он стоит у начала лестницы
