Интерпретация: Доля самых богатых 10 процентов от всей частной собственности (недвижимость, профессиональное оборудование и финансовые активы, за вычетом долгов) колебалась от 80 до 90 процентов во Франции в период с 1780 по 1910 год. Деконцентрация богатства началась после Первой мировой войны и закончилась в начале 1980-х годов. Основным бенефициаром был "патримониальный средний класс" (40 процентов в середине распределения), который здесь определяется как группа между "нижним классом" (нижние 50 процентов) и "верхним классом" (самые богатые 10 процентов). Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.

Париж, столица неравенства: От литературы до архивов наследства

Эволюция, произошедшая в Париже в период с 1800 по 1914 год, особенно показательна, поскольку столица была одновременно местом сосредоточения самых больших состояний и местом самого крайнего неравенства. Эта реальность четко прослеживается в литературе, особенно в классических романах XIX века, а также в архивах наследства (рис. 4.1).

РИС. 4.3. Распределение доходов во Франции, 1780-2015 гг.

Интерпретация: Доля 10 процентов самых высоких доходов в общем доходе от капитала (рента, дивиденды, проценты и прибыль) и труда (заработная плата, доходы, не связанные с оплатой труда, пенсии и страхование по безработице) составляла около 50 процентов во Франции с 1780 по 1910 год. Деконцентрация началась после Первой мировой войны, при этом "низший класс" (нижние 50 процентов) и "средний класс" (средние 40 процентов) стали основными бенефициарами за счет "высшего класса" (верхние 10 процентов). Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.

В конце XIX века в Париже проживало около 5 процентов населения Франции (2 миллиона человек из 40 миллионов), но жителям столицы принадлежало около 25 процентов частного богатства страны. Другими словами, средний парижанин был в пять раз богаче среднего гражданина Франции. Париж также был местом, где разрыв между беднейшими и богатейшими гражданами был самым большим. В девятнадцатом веке половина людей, умерших во Франции, не имели имущества, которое можно было бы передать по наследству. В Париже процент умерших без имущества колебался от 69 до 74 процентов за период 1800-1914 годов, с небольшой тенденцией к росту. На практике в эту группу попадали люди, чьи личные вещи (мебель, одежда, столовая посуда) имели настолько низкую рыночную стоимость, что власти не видели причин для их учета. Когда скудное имущество полностью уходило на покрытие расходов на погребение или погашение долгов, наследники могли предпочесть отказаться от наследства и не подавать декларацию. Тем не менее, поразительно, что среди записанного в архивах наследства мы находим много чрезвычайно маленьких. Закон требовал от властей и наследников регистрировать даже очень маленькие владения, в противном случае права собственности наследников могли быть не признаны. Это могло иметь серьезные последствия: в частности, полицию нельзя было вызвать в случае кражи незарегистрированного имущества. Если человек унаследовал здание, бизнес или финансовые активы, необходимо было подать декларацию о наследстве.

Среди 70 процентов парижан, умерших без имущества в XIX веке, был и памятный вымышленный персонаж Бальзака перр Горио, который, по словам романиста, умер в 1821 году, брошенный своими дочерьми, Дельфиной и Анастасией, в самой крайней нищете. Его домовладелица, мадам Вокер, выставила Растиньяку счет за неоплаченную комнату и питание Горио, и ему также пришлось оплатить расходы на погребение, которые сами по себе превышали стоимость личных вещей старика. Однако Горио сколотил состояние на торговле макаронами и зерном во время революционных и наполеоновских войн, а затем потратил его на то, чтобы его две дочери вышли замуж в хорошее парижское общество. В отличие от него, многие из тех, кто умер ни с чем, никогда ничем не владели и умерли так же бедно, как и жили. Поразительно, но процент парижан, умерших без ничего, что они могли бы передать своим наследникам, был таким же высоким и столетие спустя, в 1914 году, накануне войны, несмотря на значительный рост богатства и промышленного развития Франции со времен Бальзака и Пера Горио.

На другом конце шкалы, в Париже эпохи Belle Époque также было сосредоточено наибольшее богатство: только на долю 1 процента самых богатых наследников приходилась половина стоимости всех завещаний в 1810-х годах, а также почти две трети столетие спустя. Доля 10 процентов самых богатых составляла 80-90 процентов от общего числа в период 1800-1914 годов и более 90 процентов в Париже, причем в обоих случаях наблюдалась тенденция к росту.

В целом, почти вся собственность была сосредоточена в верхнем дециле, а большая ее часть - в верхнем центиле, в то время как подавляющее большинство населения не владело ничем. Для более конкретного представления о неравенстве в Париже того времени отметим, что, согласно данным кадастра, до Первой мировой войны почти никто в Париже не владел отдельной квартирой. Другими словами, обычно человек владел целым зданием (или несколькими зданиями), либо не владел ничем и платил арендную плату домовладельцу.

Именно эта гиперконцентрация богатства заставила зловещего Вотрина объяснить молодому Растиньяку, что ему лучше не рассчитывать на изучение права, если он хочет добиться успеха в жизни. Единственный способ добиться комфортного положения - это завладеть состоянием любым доступным способом. Лекция Вотрина, изобилующая комментариями о доходах адвокатов, судей и помещиков, отражает не только одержимость Бальзака деньгами и богатством (он сам был по уши в долгах после серии неудачных инвестиций и постоянно писал в надежде выбраться из своей ямы). Собранные в архивах данные свидетельствуют о том, что Бальзак довольно точно изобразил картину распределения доходов и богатства в 1820 году и, в более широком смысле, в период 1800-1914 годов. Лекция Вотрина прекрасно отразила общество собственности, то есть общество, в котором доступ к комфорту, высшему обществу, статусу и политическому влиянию почти полностью определялся размером состояния.

Диверсификация портфеля и формы собственности

Важно отметить, что эта крайняя концентрация богатства, которая становилась все более экстремальной на протяжении всего XIX века, происходила в контексте модернизации и масштабной трансформации самих форм, в которых хранилось богатство; экономические и финансовые институты перестраивались, а портфели становились все более международными. Собранные нами подробные записи о наследстве показывают, что к концу периода состояние парижан становилось все более диверсифицированным. В 1912 году 35% богатства парижан составляла недвижимость (24% в Париже и 11% в провинции); 62% - финансовые активы; и лишь 3% - мебель, драгоценности и другие личные вещи. Преобладание финансовых активов отражает рост промышленности и важность фондового рынка. Инвестиции вкладывались не только в производство (где текстиль был на грани того, чтобы в конце девятнадцатого века его обогнали сталь и уголь, а в двадцатом