Шрифт:
Закладка:
— Ваня, собирай гвардейцев у поместья. Загрузка полная. Одвуконь.
— Есть! — Коротко кивнув, он рванул на выход. Я же поднялся на второй этаж, где Максим сейчас работал с Оскаром.
— Макс, — Окликнул я его, стоя в дверях «лаборатории». — Код «Чëрный». — До этого весёлый, он враз сделал серьёзное лицо и, кивнув мне, пошёл выполнять всё по плану. Вообще за эти месяцы сложилось так, что в моё отсутствие управление мануфактурой брал на себя Максим. Вот и сейчас, код «Чëрный» предполагал, что пока я лично займусь разведкой снаружи, Макс проведёт полную мобилизацию населения, разделив рабочие дни и дни тренировок ополчения поровну. Также он должен будет увеличить производство пороха, патронов и отлив пуль. Всё для того, чтобы привести народ в полную боеготовность.
Мы с Григорием встретились возле моего поместья, где уже готовился к отправлению отряд гвардии.
— Ты знаешь? — Сухо спросил он.
— Да. — В такт ему ответил я. — Что теперь будет?
— То мне не ведомо, Александр. — Вздохнув, буркнул он. — Однако ж в Новгороде, старые традиции вспоминая, вновь вече собирать стали. Всех, кто землю в городе имеет, созывают, дабы решить, что теперь делать.
— Когда? — С нетерпением спросил я.
— Завтра с утра, со звоном колокола в Софийском соборе все старшие мужчины города, а за неимением оных — их жëны, соберутся за стенами детинца, на площади, куда ты пол года назад толпу собрал, дабы татя московского покарать.
— Хорошо. — Я коротко кивнул, прикидывая, что теперь делать. — Ты тоже там будешь?
— Нет, Саша, мне вече с детства токмо плохим вспоминается. Как к Москве Новгород отошёл, так все собрания народные разгонять стали, князей да посадников, опять же, царь ставить стал. А сейчас так ведь и не скажешь, под Москвой Новгородская земля, али нет. Старое время ещё не позабыто, как бы народ супротив боярской власти не ополчился.
— Я тоже этого боюсь. — Честно признался я.
— Я вот чего спросить хочу у тебя, Саша. — Бывалый воин вдруг как-то по-детски замялся. — Ежели я на вече не поеду, дозволь мне здесь, у тебя, в Борках покамест остаться, да учения малого полка твоего, ну хотя бы посмотреть. Уж больно справно они у тебя раз от разу всё делают. И стрельбу ведут и построения разные, что ромеи когда-то давно. Ну мне то порою дьяки да священники сказывали, что в грамоте дюже сильные и древние свитки читали.
— Да какие вопросы, Григорий? — Отмахнулся я. — Конечно, конечно! Смотри на здоровье. — Я ударил в бока своего коня, от чего тот лениво зашагал вперёд. — Ну, бывай, Григорий. Время не ждёт. — Сотник положил руку на мою, останавливая движение.
— Великой силой станет армия, что по твоим устоям упражняться начнёт. — На последок шепнул он мне. — Ну, с Богом! — Я благодарно кивнул сотнику и, дав знак Ивану, рванул по улице сразу рысцой.
— Взвод, рысью, за мной! — Последовала команда лейтенанта и три десятка лошадей, сливая топот копыт в единый монотонный звук, рванули следом.
В Новгород мы прибыли поздно вечером. Гвардейцы, потеснившись, разместились в старых бараках и, частично, в доме. Назначив привычным образом трëх дежурных, которые должны были меняться каждый час на трëх других, я улëгся спать. Вече… Хм. А много ли я о нём знаю? И вообще, что там могут решить?
Как оказалось, вече — это собрание в самом, что ни на есть прямом смысле слова. Просто собралась огромная, вечно гомонящая толпа мужиков, дабы решить важные вопросы. А то, что большинство из них понятия не имеют о том, что такое раздробленность, чем она грозит и как её избежать, похоже, никого кроме меня не волновало. К слову, когда Григорий говорил, что допускаются к голосованию лишь землевладельцы, старшие в роду мужчины, он не врал. Ибо на въезде в детинец пропустили лишь меня одного, а всех гвардейцев вежливо попросили остаться снаружи. И не ясно, была эта вежливость вызвана высоким воспитанием стражников или угрожающим видом чёрной тучи гвардейских мундиров и угрожающе торчащих из-за спин штыков ружей. Я даже удивился. Как же, без проверки документов или хоть какого-то подтверждения? Они что, всех подходящих под критерий в лицо знают? Однако, как позже оказалось, подобная честь оказывалась далеко не каждому. У большинства простых горожан действительно проверяли, кто они есть и сверяли данные по каким-то, одним им известным длиннющим спискам.
Впрочем, меня сейчас мало беспокоила вся эта бюрократическая волокита. Протиснувшись поближе к деревянному помосту, откуда, по всей видимости, должны были вноситься предложения. И, похоже, сделал я это как раз вовремя. Туда стали подниматься богато одетые люди, среди которых я узнал посадника, воеводу Михаила и нового, пришедшего вместо гостя из будущего, епископ Новгородский, с которым я так и не успел наладить контакт. Было и ещё несколько людей, мне незнакомых или знакомых, но очень уж смутно, так, что я даже не придал этому значения.
Тем временем зазвонил колокол, до этого сиротливо стоящий на помосте и народ разом заткнулся, уставившись на тех, кто стоит выше.
— Слушай, народ Новгородский! — Начал епископ. — Давеча в Москве отдал душу богу царь наш Иоан Васильевич. — По толпе прошёлся возбуждённый шёпот. Всем отлично известно, что прямых наследников у царя нет. — Сегодня мы все собрались здесь, пред собором святой Софии, дабы решить судьбу Новгородской земли. Я предлагаю вам решить, как будем мы устраивать власть теперь, когда нет над нами никаких иных владык. Покамест бояре Московские царя пригодного на престол не посадят, следует нам пред лицом ворога злого свою правду держать и не дать земле нашей святой попасть в лапы иноверцев. Предлагаю вам, народ славного города, вернуться к старым устоям, когда все князья и посадники народом выбирались, да им же и прогонялись. — Повисла тишина. Однако продолжалась она не долго. Вскоре люди начали буквально выкрикивать своё мнение касательно этого предложения. Да так активно, что сложно было разобрать что-то конкретное, лишь читался иногда общий, где-то положительный, но чаще
