Шрифт:
Закладка:
— Твой партнёр, должно быть, очень опечален.
Я пожимаю плечами.
— Он уже обручен с другой женщиной, так что он уже оправился.
Её голова резко подается назад.
— Если он ворон, то это невозможно.
Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что раз уж я наполовину ворон, то меня могли соединить с кем-то, кто им не является.
— Он не ворон?
Я хочу, чтобы она перестала меня допрашивать, иначе она поймёт, в чьё сознание я проникла.
— Ифа, пока мы ждём Сибиллу и ужин, не могла бы ты поучить меня своему языку?
Её ноздри неожиданно раздуваются, и я решаю, что она сложила два и два. Ведь я призналась, что он недавно обручился. Но затем её губы изгибаются в улыбке.
— Почту за честь обучить тебя языку воронов.
И хотя я испытываю облегчение из-за того, что она не догадалась, каждый следующий удар моего сердца звучит глуше предыдущего. Я отворачиваюсь, пока она не заметила ту странную перемену, которая во мне произошла.
Зайдя в шкаф, отделяющий ванную от спальни, я спрашиваю:
— Как будет «платье»?
— Dréasich.
— «Дриси», — повторяю я, проведя пальцем по платью кораллового цвета, с облегающим корсетом и атласной юбкой в складочку.
Не слишком ли это для ужина в компании бунтарей? Я оглядываю другие вешалки. Не считая одного довольно простого платья цвета серого камня, вся одежда выглядит слишком нарядной.
Когда я снимаю с вешалки коралловое платье, а затем достаю нижнее белье, Ифа выходит в спальню и закрывает дверь, чтобы оставить меня одну. Я облачаюсь в шёлк и благодарю Сиб за то, что она потратилась на такое изысканное бельё, после чего приподнимаю платье и выворачиваю руки, чтобы дотянуться до всех крючков и петелек.
Неожиданно я вспоминаю о том, как Лоркан помог мне надеть платье, в котором я поехала в Тареспагию, о призрачных пальцах, ласкающих мою кожу, и моё лицо снова покрывает румянец.
Мне надо выбросить этого мужчину из своей головы, пока моё тело — опять — не перенеслось к нему. А не то он начнёт думать, что я хочу быть с ним, тогда как это далеко не так.
— Как будет «туфли»? — кричу я.
— Bròg.
— «Брог».
Я слышу, как Ифа начинает что-то искать, когда вдеваю последний крючок.
— Я нашла ручку и бумагу. Думаю, тебе поможет, если ты увидишь, как пишутся эти слова.
Я приподнимаю лиф, который чудесным образом подчеркивает мою скромную грудь, а затем выбираю пару серебристых туфель — «брог».
Я выхожу из ванной и направляюсь в небольшую жилую зону, где сидит Ифа с бумагой, чернильницей и перьевой ручкой. Она написала два слова на листе бумаге — наверное, те, которым она меня только что научила, хотя они выглядят совсем не так, как я начертила их у себя в голове.
— Как пишется моё имя?
Я с облегчением вздыхаю, когда оказывается, что моё имя пишется так же, как я всегда его писала, но затем я оказываюсь шокирована тем, что «Бэннок» пишется как «Báeinach».
— А имя моего отца?
Оказывается, что имя «Кахол» пишется как «Cathal», а имя его брата, «Киан», как «Cian». Я прошу её написать её собственное имя, и с удивлением обнаруживаю, что оно пишется не так, как произносится. Я прошу её написать полное имя Лоркана. В его имени нет надбуквенных знаков, а вот в его фамилии полно букв, которые не совпадают с тем, как я её произношу.
— А Морргот?
Она записывает это слово, и я слежу за каждой чернильной завитушкой и чёрточкой, приподняв брови и затаив дыхание.
Я никогда ещё не учила иностранный язык с таким увлечением.
— Язык воронов непростой.
— Né. Непростой.
Минуты растягиваются в часы, за время которых Ифа пополняет мой ограниченный словарный запас языка воронов, а я дополняю её базовые знания люсинского языка. Я так увлечена уроком, что не слышу, как моя дверь со скрипом открывается. Но это слышит Ифа. Она резко встает, и её начинает окутывать тёмный дым ещё до того, как Джиана переступает порог.
При виде сестры Сиб всё моё воодушевление улетучивается. И прежде, чем она успевает сказать «привет», я спрашиваю:
— Как ты могла не сказать мне о том, что мама и бабушка на Шаббе, Джиа? Я вернулась только ради них.
— Ты вернулась ради себя, Фэллон.
Я не встаю, но отодвигаюсь назад на стуле и скрещиваю руки.
— Это несправедливо. И это неправда.
— Ты планируешь помогать в Раксе? Потому что если твой ответ «да», то тебе придётся снять платье принцессы.
— Это платье выбрала твоя сестра.
— Моя сестра тоже не должна здесь находиться, Фэллон. Она не создана для того, что делаем мы с Антони. Хорошо, что Фибусу хватило ума остаться.
— Фибус приехал со мной.
— И где он?
— Я отправила его назад, потому что не хотела, чтобы ему причинили вред.
Она проводит руками по лицу. Её ногти поломаны, а пальцы измазаны серой грязью, которую она переносит на щёки своего угловатого лица.
— Тебе следовало отправить назад и себя.
— Почему ты так враждебно настроена?
— Потому что мне не всё равно, Фэл. Мне не всё равно на твою жизнь. Мне не всё равно на нашу борьбу. Я хочу, чтобы Люс стал королевством, где у каждого будет доступ к чему угодно. Где людей не будут заставлять подстригать волосы. Где к людям не будут относиться хуже, чем к свиньям. И где магию можно будет использовать без ограничений, независимо от формы ушей.
— Я хочу того же.
Она вздыхает.
— Я знаю, но твоё пребывание здесь делает нас ещё более лёгкой мишенью. Отряд эльфов, который толпится у нашей входной двери, стал ещё больше. Количество солдат, проверяющих наши лодки и сопровождающих нас по каналам, удвоилось.
Она сжимает губы и украдкой смотрит на Ифу.
— Не говоря уже о том, что теперь среди нас есть ворон, а воронам запрещено появляться в Люсе, за исключением Лоркана. Если Ифу обнаружат, кто знает, с какими ещё претензиями они на нас обрушатся.
Она вскидывает руки.
— Зная Таво, он, вероятно, выставит стражу внутри нашего дома, и тем самым испортит всё.
— Лор этого не допустит.
— Лор не управляет всем Люсом, долча.
Последнее пророчество Бронвен эхом раздаётся у меня в голове, и мои руки покрываются мурашками. До этого не дойдёт.
— Мои штаны высохнут только завтра.
— Я одолжу тебе свои.
— Ужин гото… О, привет, Джиа.
Сибилла проходит мимо своей сестры, шурша бирюзовым фатиновым платьем, при виде которого Джиана поджимает губы.
— Сколько золота ты потратила на платья?
Она закатывает свои
