том, как раненый лётчик полз по лесу, выжил и сумел вернуться в строй с ампутированными ногами, но был и другой подвиг – первый, связанный с чудесным исцелением болезненного юноши, попавшего на одну из футуристических строек Дальнего Востока.

4 апреля 1942 года Алексея Маресьева сбили в Новгородской области над территорией, занятой врагом. Восемнадцать суток пробирался к линии фронта, сначала пешком на повреждённых ногах, потом ползком. Был спасён, но ступни пришлось отнять. Маресьев сделал почти невозможное – вернулся в строй. До ранения сбил четыре вражеских самолёта, после – ещё семь. В 1943 году гвардии старшему лейтенанту Маресьеву присвоили звание Героя Советского Союза. С 1946 года он в отставке: преподаёт, пишет диссертацию, работает в Комитете ветеранов. 18 мая 2001 года в Театре Российской армии должен был пройти вечер в честь 85-летия Маресьева, но торжество обернулось трауром: Алексей Петрович не пришёл. Воистину: где стол был яств…

Маресьев был не единственным в истории лётчиком-инвалидом, но, безусловно, самым известным – благодаря книге Полевого. В ней он выведен как Мересьев. Попали в повесть и другие реальные лица. Друг Мересьева лётчик Дегтяренко – это старший лейтенант Андрей Дехтяренко, начавший воевать с Халхин-Гола. Именно он вывез Маресьева с территории, занятой врагом; погиб в июле 1942 года, посмертно удостоен звания Героя. Капитан Чеслов, в эскадрилью которого попадает Мересьев после госпиталя, тоже реален: ас Александр Числов (1915–2009), Герой Советского Союза. Фамилию маресьевского ведомого Петрова Полевой менять не стал.

Есть и отклонения от фактов: Мересьев со своим полком «проделал боевую кампанию 1943–1945 годов», а Маресьев в 1944 году согласился стать инспектором-лётчиком и перешёл в Управление вузов ВВС. У Полевого он был сбит на «ишачке» – на самом деле на Як-1…

Книга Полевого начинается с рокового апрельского дня 1942 года. Это своего рода вторая серия. Но была и первая. Путь Маресьева к небу начинался на Дальнем Востоке. Именно здесь он стал необыкновенным, железным – тем самым «настоящим».

Родился на Волге, после школы получил специальность токаря по металлу. Дважды подавал документы в лётное училище, его не брали из-за слабого здоровья: в детстве перенёс тяжёлую форму малярии, заработал ревматизм, проблемы с суставами… Решил поступать в Московский авиационный институт – всё-таки тоже самолёты. Но райком комсомола направил парня на строительство Комсомольска-на-Амуре. Тот поначалу отказывался, готов был положить на стол комсомольский билет… Всё же поехал. Вспоминал потом: «Когда перед отъездом я проходил медкомиссию, ко мне подошла женщина-врач и так по-матерински сказала: “Алёша, ты, конечно, можешь не ехать. Но знай: если ты одной ногой ступишь на ту землю, все твои болезни пройдут”. Я и подумал, что раз смогу выздороветь, то и лётчиком стану». Неведомая врач оказалась пророком.

Пароходик доставил молодёжь на амурский берег. Был 1934 год, Комсомольск заложили всего двумя годами ранее. Алексей валил лес, строил бараки, работал на катере «Партизан» мотористом-дизелистом. Поставил себе цель стать абсолютно здоровым – работал наравне со всеми и ещё лучше, по утрам бегал, обтирался снегом… «Через некоторое время выяснилось, что я совершенно здоров», – вспоминал он потом, объясняя исцеление действием дальневосточного климата. Алексей стал крепким парнем, готовым к любому труду и обороне.

Одним из первых записался в аэроклуб Комсомольска, легко пройдя медкомиссию. Клуб, правда, ещё предстояло создать – для начала раскорчевать лётное поле. У Полевого Комсомольск упоминается лишь однажды, как раз в связи со строительством аэроклуба, открытого в 1935 году: «Когда строители отдыхали после трудового дня, аэроклубовцы, возглавляемые Алексеем, смазав своё тело керосином, долженствующим отгонять комара и гнуса, выходили в тайгу… Они пилили, корчевали деревья, взрывали пни, ровняли землю, отвоёвывая у тайги пространство для аэродрома… С этого аэродрома Алексей и взмыл в первый раз в воздух на учебной машине, осуществив наконец заветную мечту детства». Первый самостоятельный полёт он совершил в июне 1937 года.

В том же году Маресьева призвали в армию, в Пограничные войска НКВД. Служил на Сахалине техником авиаотряда. Сведений об этом немного; Маресьев говорил, что не летал, а «заносил хвосты» у самолётов.

С Сахалина Маресьева направили в Батайскую авиационную школу, которую он окончил в 1940 году, получив звание младшего лейтенанта. Как один из лучших курсантов, был оставлен в школе инструктором. Там же, в Ростовской области, встретил войну.

Но в Батайск школу перевели только в октябре 1939 года, а возникла она в августе 1938 года в Чите как «30-я Военная школа пилотов». Маресьев начинал осваивать истребитель на старинном читинском аэродроме «Черёмушки» («Чита-1»). Здесь ещё до революции базировались аэропланы французского производства, а в 1920 году стоял Маньчжурский авиаотряд атамана Семёнова. Поле и сегодня в строю: вертолёты Ми-8 вылетают отсюда тушить лесные пожары.

В 1973 году капитан Юрий Козловский повторил здесь подвиг Маресьева: увёл неисправный самолёт Су-7 от Читы и катапультировался. Со сломанными ногами, без еды и тёплой одежды несколько дней полз по морозной тайге. Ноги пришлось отнять, но пилот не сдался: освоил управление воздушным шаром, летал на лёгком самолёте, прыгал с парашютом. Встречался с Маресьевым.

В Комсомольске, на Сахалине, в Чите Маресьев жил с восемнадцати до двадцати трех лет. Полевой в своей книге не говорит о роли Дальнего Востока в судьбе лётчика. Может быть, он был не в курсе нюансов довоенной жизни Маресьева. Если верить самому писателю, он всего лишь ночь проговорил с лётчиком на фронте, будучи военкором «Правды». Но следует признать: Маресьев стал Маресьевым именно на Дальнем Востоке, давшем ему путёвку в небо и жизнь. Не просто исцелил («вот чем стоит лечить», писал Смеляков), но превратил в сверхчеловека, которого писатель Полевой определил как «настоящего», чтобы избежать намёка на чуждое советскому духу ницшеанство. Чудесным образом, подобно Илье Муромцу, избавившись от недугов, Маресьев не просто закалил тело – преодолел себя, совершил первый подвиг. Следующие подвиги он совершит, когда выживет в гибельном лесу, убедит военную бюрократию в том, что способен драться на «лавочкине», вновь поднимется в небо. Да и после войны Маресьев жил в режиме ежедневного подвига, что сложнее мгновенной вспышки ярости и самоотречения. Он строил город на Амуре, а построил себя, достигнув такой степени человеческой цельности, при которой целостность телесная уже не имела значения. Небо снова стало доступной ему средой. У Маресьева, человека с неограниченными возможностями, не было ног, но были крылья. Рождённый летать ползать не будет. Вернее, доползёт куда угодно, чтобы снова взмыть.

«Что-то джек-лондоновское!» – говорит в книге ползущий по лесу Мересьев, пытаясь взглянуть на себя со стороны. Похожий на лучших героев Лондона, Маресьев родился в