Шрифт:
Закладка:
В 1939-м Водопьянов попросился на финскую. Летал ночами на бомбёжки на тихоходной арктической «корове», выкрашенной в оранжевый цвет.
В августе 1941-го бомбил Берлин. Получил благодарность командования, но в том же августе был снят с должности комдива из-за больших потерь. После этого Водопьянов – Герой Советского Союза, депутат Верховного Совета – стал единственным командиром самолёта в генеральском звании.
«Челюскин» с экспедицией Отто Шмидта на борту, затёртый льдами Чукотского моря, затонул 13 февраля 1934-го. Правительственная комиссия во главе с Куйбышевым решала, как спасти людей, оказавшихся на льду. На собаках не вышло, ледоколы не успевали… Решили – впервые для подобных задач – использовать авиацию.
Гражданский пилот Молоков вывез с льдины тридцать девять человек, капитан Каманин, командовавший отрядом из пяти военных Р-5, – тридцать четыре человека, Ляпидевский – двенадцать, Водопьянов – десять… Под крыльями маленьких «эр пятых» пришлось крепить для дополнительных пассажиров фанерные парашютные ящики. В итоге эвакуировали всех сто четырех челюскинцев. Последний авиарейс на льдину совершён 13 апреля, через два месяца после гибели парохода.
Семеро из лётчиков, спасавших челюскинцев, стали первыми Героями Советского Союза – звание ввели специально для них. Золотую Звезду поначалу не вручали, к званию полагался орден Ленина и грамота ЦИКа. Фамилии первых Героев знали наизусть: Ляпидевский, Леваневский, Молоков, Каманин, Слепнёв, Водопьянов, Доронин. В 1939 году Героям вручили свежеучреждённую медаль «Золотая Звезда». Награду Леваневского передали родственникам – герой № 2 в 1937 году пропал без вести где-то над Северным полюсом.
Герой № 1 Ляпидевский скончался в 1983 году, простудившись на похоронах Героя № 3 Молокова.
В июне 1934 года Владивосток встречал челюскинцев и их спасителей, прибывших с Чукотки на пароходе «Смоленск». Город спешно приводили в порядок – ремонтировали дороги, белили фасады. Ему всегда были нужны внешние импульсы для развития – войны, ЧП, визиты первых лиц… Владивостокскую гостиницу «Версаль», где останавливались почётные гости, в 1935 году переименовали в «Челюскин», в 1990-х вернули историческое название. А всё-таки «Челюскин» звучит лучше. Какой, к чёрту, «Версаль» во Владивостоке, откуда это наше постоянное провинциальное стремление походить на парижан, а не на самих себя?
История «Челюскина» дала толчок развитию полярной авиации и Севморпути. В 1942 году сооружением воздушного моста для перегона ленд-лизовских самолётов с Аляски в Сибирь руководил Василий Молоков. Командиром перегоночной дивизии стал «небесный каюр», первопроходец Севера, депутат Верховного Совета Илья Мазурук.
Дежнёв, Хабаров, Москвитин, Атласов не могли знать, что в тех неимоверно, космически далёких землях, которые они открывали, присоединяли и осваивали, найдут золото, олово, уран, что Чукотка и Колыма станут трассой для перегона американских самолётов, а драгметалл – платой за помощь союзников. Первопроходцев XVII века больше интересовал соболь. Но человек предполагает – история с географией располагают.
Строительство в суровом климате и без дорог неимоверно сложно и дорого. Однако уже к осени 1942 года в строю было пять основных (Красноярск, Киренск, Якутск, Сеймчан, Уэлькаль) и пять дополнительных (Алдан, Олёкминск, Оймякон, Сусуман, Марково) аэродромов. Строительство новых площадок велось и после: Нижнеилимск, Витим, Хандыга, Омолон, Анадырь, Гижига… В строительстве одной из них летом 1944 года принял участие четырнадцатилетний Рытхэу, будущий писатель.
Самым сложным был участок от Сеймчана до Якутска длиной в тысячу двести километров. Трасса Алсиба шла над таёжной пустыней, горными хребтами, полюсом холода – Оймяконом. Морозы зашкаливали за минус шестьдесят, бо́льшая часть самолётов не отапливалась. Точных карт не было, магнитные компасы работали ненадёжно, приборы показывали мили и футы. Сесть «на вынужденную» зачастую было просто негде, выброситься с парашютом означало оказаться одному на сотни километров вокруг. Случались истории в духе Джека Лондона – морозились, ползли, гибли, выживали… Лётчик Дьяков, сумев приземлиться на неисправном самолёте у Верхоянского хребта, ждал спасения больше месяца.
Война дала импульс для развития далёкой периферии, как это уже бывало с Крымской, Русско-японской, Первой мировой. Построенная сеть аэродромов, узлов связи, дорог ускорила освоение Колымы и Чукотки, позволив наладить регулярное авиасообщение с десятками точек. Сначала Территория позволила стране наладить воздушный мост и победить врага, потом трасса вернула Территории долг, вдохнув в неё новую жизнь.
Говорил и повторю ещё раз: Россия жива войнами и кризисами. Беды и угрозы побуждают строить то, до чего в мирное время не доходят руки. Режим ЧС выступает условием развития.
Именно в дни челюскинской эпопеи родился Гагарин, которого будет готовить к космосу Каманин, уже генерал.
Николай Каманин был одним из тех, кому Дальний Восток дал высокий старт. Его жизни (1908–1982) хватило бы по меньшей мере на три равно незаурядных биографии. Первая – Дальний Восток, Крайний Север, «Челюскин»; вторая – Великая Отечественная, где генерал Каманин командовал авиакорпусом; третья – космическая: Каманин в ранге помощника главкома ВВС руководил подготовкой первых лётчиков-космонавтов.
Стремительный взлёт Каманина к вершинам долгой авиационной судьбы начинался с предгорий Сихотэ-Алиня. В 1929 году молодой лётчик прибыл в Приморье. Его самолёт Р-1 стоял на окраине Спасска-Дальнего в эллинге, у которого в 1920 году партизан Булыга – будущий писатель Фадеев – был ранен японской пулей.
Легкобомбардировочная эскадрилья имени Ленина, в которую попал Каманин, считалась частью славной и боевой. Её создали в ноябре 1918 года по указанию Ленина. «В этой воинской части я служил в 1929–1934 годах… в ней я вырос от младшего лётчика до командира отряда, там я обрёл крылья, оттуда летал на Север спасать челюскинцев», – вспоминал Каманин.
Бипланы Р-1 («разведчик первый»), которыми была вооружена эскадрилья, по нынешним временам кажутся смешными: хрупкие фанерные этажерки. Но они, эти первые советские самолёты конструкции Поликарпова, честно участвовали в боевых действиях на КВЖД и Сунгари в 1929 году. Каманин: «Попасть в гущу событий в Приморье было заветной мечтой каждого из нас, выпускников Борисоглебской военной школы лётчиков». Конфликт быстро погасили, СССР восстановил контроль над КВЖД, повоевать Каманин не успел, не хватило каких-то дней.
Прибыв в гарнизон, он удивился словам дежурного, спросившего его о жизни «там, в России»: «“А здесь разве не Россия?” – “Э, молодой человек, здесь Восток, да еще Дальний. Да-а-аль-ни-иий”, – нараспев протянул Барановский».
Каманин летает вместе с лётчиком-наблюдателем Ван Сюном. Тот слабо говорит по-русски, Каманин берёт у него уроки китайского. «Славный парень Ван Сюн! …Несколько недель назад китайские генералы-реакционеры гнали в бой своих солдат против Страны Советов, а китаец
