– Лиз, – прошептал он. – Я не могу. Ты должна вернуться прямо сейчас. Без меня.

– Jamais![75] – Он услышал решимость в ее голосе. – Пойдем со мной домой, – прошептала она. – С нами ты будешь в безопасности. Никто никогда не подумает, что ты немец. Ни у кого и мысли такой не возникнет, раз ты живешь в нашей квартире. – Она положила голову ему на плечо. – Пожалуйста. Ты нужен мне.

Глава 34

Париж, 16 августа 1944 года

Элиз

Я наблюдала с кровати, как Себастьян надевает папины старые брюки и серую рубашку. Они сидели идеально, а кепка почти полностью скрывала его светлые волосы. Если бы мы подождали до сумерек, никто бы вообще ничего не заметил, и в любом случае все были заняты подготовкой либо к бою, либо к бегству. Большинство немцев были озабочены только тем, как выбраться из города, а французы собирали оружие и молились о том, чтобы союзники добрались как можно быстрее. Никому не было дела до французской парочки, спешащей по улицам.

Мы дождались сумерек и вышли из комнаты в девять вечера.

– Велосипеды, – объявил Себастьян, когда мы спускались по лестнице. – Во дворе стоит пара.

– Mais oui[76], давай возьмем их. – Это имело смысл. На велосипедах мы были бы менее уязвимы. Было бы легче пролететь мимо людей, прежде чем они успеют задуматься, кто мы такие.

Мы нашли незапертый черный велосипед, прислоненный к стене, как будто брошенный. Себастьян приподнял его, покрутил колесо.

– По-моему, то что надо. И одного вполне достаточно. – Он выкатил его на улицу и поставил передо мной. – Сумеешь балансировать на раме?

Я уселась поперек перекладины, крепко сжимая ее, оторвала ноги от земли, а Себастьян ловко запрыгнул на сиденье, крутанул педали, и мы тронулись с места. Я подавила крик, когда мы покачнулись, и затормозила ногой; постепенно мы нашли ритм и продолжали путь, проплывая по пустынным улицам. Я не могла избавиться от легкого разочарования, когда мы так быстро добрались до угла моей улицы. Мы слезли с велосипеда, не говоря ни слова. Кругом царила жутковатая тишина, и меня не покидало ощущение, что за нами наблюдают. Я сказала себе, что это просто нервы, не более того.

– Подожди здесь. Я позову маму, и ты сможешь зайти с ней, как мы и планировали.

Я поспешила мимо комнаты мадам консьержа, заглядывая в окошко. Ее нигде не было видно. Я надеялась, что она уже спит. Когда я вошла в нашу квартиру, мама ждала меня на кухне. Бледная, она торопливо произносила слова, не глядя на меня:

– Он на углу, как мы и договаривались?

– Да. – От меня не ускользнуло, что она не назвала его по имени.

– Мадам консьерж уже в постели, так что нам не нужно ее отвлекать, – продолжила она. – Ты подожди здесь.

Прежде чем я успела ответить, она выбежала из кухни. Я затаила дыхание, оглядывая пустоту вокруг. Стояла неестественная тишина, хотя обычно раздавались какие-то звуки. Впрочем, я бы их и не расслышала, когда сердце стучало в горле и дыхание отдавалось в ушах.

Мама ворвалась обратно на кухню вместе с Себастьяном. Слава Богу! Он с нами. Я бросилась ему на шею, как будто мы расставались на недели, а не всего на три минуты.

– Тогда я пойду спать, – резко сказала мама, поворачиваясь, чтобы уйти.

Я потянулась к ее руке:

– Спасибо тебе, мама.

Она что-то пробормотала, но не встретилась со мной взглядом и ушла. Даже не поцеловала на ночь.

Себастьян посмотрел на меня, поднимая бровь:

– Ты уверена, что она хотела, чтобы я пришел?

Я кивнула.

– Это была ее идея.

С громким вздохом Себастьян тяжело опустился на стул.

– Ну, теперь она, кажется, не очень этому рада.

– Она просто нервничает. – Я села на стул рядом с ним, обхватила его руки ладонями. – Все будет хорошо, я обещаю. – Он не ответил, но нервно огляделся вокруг, затем встал, подошел к окну, распахнул его и закрыл ставни. – Обычно мы не закрываем кухонные ставни, Себастьян.

– Мне так спокойнее. – Он мерил шагами кухню. – Где я буду спать?

– В моей комнате. Мама постелила тебе на полу.

– Очень любезно с ее стороны. – Он перестал расхаживать и улыбнулся мне. – Хотя я не думаю, что воспользуюсь этой постелью!

Я почувствовала облегчение от того, что его как будто отпустило, но вскоре он снова зашагал туда-сюда.

– У тебя есть краска для волос? – Он вытащил из нагрудного кармана смятую пачку «Житан» и дрожащими пальцами прикурил сигарету. Я тоже потянулась за сигаретой, хотя никогда не курила. Себастьян зажег ее для меня, и я вдохнула едкий сухой дым, отмахиваясь от него, когда струйки спиралями взвились вверх. Мама не хотела бы, чтобы завтра на кухне пахло пепельницей, поэтому я открыла ставни, которые он только что затворил, и распахнула окно. Себастьян вжался в дальний угол, прислонившись спиной к шкафу. – Думаю, надо покрасить волосы сегодня ночью, на всякий случай.

– Я не уверена, что у нас прямо сейчас найдется краска. Мама ничего не говорила. – Я сделала еще одну затяжку, мои пальцы дрожали. – Тебе придется пока посидеть дома. Не волнуйся, никто сюда не явится.

Он затушил сигарету в пустой кофейной чашке, стоявшей на буфете.

– Тогда закрой ставни. Так будет безопаснее. – По его безжизненному тону я поняла, что он ожидал от нас более продуманного плана действий, но мама лишь в последний момент вспомнила про краску для волос, а такую роскошь нелегко было достать.

– Давай ложиться спать. – Он взял меня за руку, и мы вышли из кухни, оба охваченные чувством неловкости.

Мы молча разделись и скользнули в мою односпальную кровать. Он обвил меня руками и притянул к себе; наше дыхание, поначалу прерывистое, вскоре успокоилось и вошло в синхронный ритм, когда мы закрыли глаза. Мы не разговаривали и не занимались любовью, но то погружались в сон, то выходили из него, шевелились, просыпаясь, а затем снова засыпая. Я так и оставалась в его объятиях. Они придавали мне чувство защищенности, хотя я знала, что это всего лишь иллюзия. Опасность витала в воздухе, и мы вдыхали ее всю ночь напролет.

Очень ранним утром я распахнула глаза и увидела, как солнечный свет пробивается сквозь щели в ставнях. Ровное и неглубокое дыхание Себастьяна подсказывало, что он спит, поэтому я решила еще подремать.

Громкий стук разбудил меня. Себастьян тут же открыл глаза.

– Откуда это? – прошептал он.

Похоже, барабанили в дверь.