С кручи нам махали руками двое, в которых я узнал арконских купцов. Они встретили нас, как старых знакомых, и, оживлённо болтая, повели между строений и оград в глубину слободы. Глядя на их честные и открытые лица, я повертел золотую монету в пальцах и вернул её в калиту.

Кузня слободского главы, или по-здешнему вожа ковалей, Асилы отличалась основательностью. Под длинным добротным навесом из рваного горбыля у глухой, сложенной из дикого камня стены, горели пять горнов, рядом с которыми на неохватных дубовых чурбаках стояли пудовые и двухпудовые наковальни. У каждой из них над раскалёнными кусками железа трудились молотобойцы и ковали. Бугрились мышцами мокрые от пота спины, мелькали молоты-ковадлы. Грохот стоял оглушительный.

Ближе к нам на краю кузнечного двора два молотобойца махали здоровенными дубовыми молотами, вышибая из губчатых криц шлак, который с поверхности колод сметали вениками мальчишки-подмастерья. На земле неподалёку грудой лежали сырые крицы. Видимо, железо плавили где-то неподалёку. Над широченными плечами стоящего к нам спиной молотобойца блестела зеркальная лысина, другой скалился и задорно блестел глазами.

У входа в кузню нас встретил высокий кряжистый человек, облачением и обликом чем-то неуловимо похожий на нашего наставника «Сварога», но выше его и массивнее. Его густая борода местами носила следы огня, перехваченные ремешком, чуть тронутые сединой волосы открывали обветренное лицо с пронзительным взглядом из-под нависающих бровей. Его бугрящиеся мускулами руки оканчивались огромными как арбузы кулачищами. Он пригладил бороду и усы и, заложив большие пальцы рук за пояс и расставив обутые в онучи и поршни ноги, принялся нас разглядывать.

– Поздорову гости дорогие, – наконец прервал он молчание густым басом, перекрывающим шум кузни.

– Благо тебе Асила-коваль, – ответил Пархим, – и тебе поздорову бысть.

– Слава светлым богам, в жильё ступайте, шумно тут для важного разговора.

За пристроенным сзади к кузне амбаром находился двор и жилой дом Асилы. Это сложенное из толстых брёвен жилище резко отличалось от распространённых здесь мазаных полуземлянок. В огромном по местным меркам сооружении уже угадывались черты бревенчатой избы-пятистенки с крыльцом и ставнями на окошках.

Через сени мы зашли в горницу. Древние строители специально делали входную дверь широкой и низкой. Чтобы не расшибить лоб о притолоку, всем входящим приходилось кланяться, входя в помещение, заодно низкий проём лучше удерживал тепло. Квадратные окна с открытыми настежь ставнями и с вынутыми из проёмов затянутыми бычьим пузырём рамами, не мешали яркому утреннему свету проникать в жилище.

Бревенчатая перегородка с широким полукруглым проходом разделяла дом на две неравные части. Я сразу обратил внимание на дальнее меньшее помещение-теплушку. В нём напрочь отсутствовали окна, и только под крышей виднелось узкое дымоходное волочное окошко. У задней стены посредине на невысоком поде стояла печь размером в рост человека. Справа к ней примыкал ровно сбитый из глины выступ в виде длинного стола, застеленного белёной холстиной, на которой стояли сосуды в форме разных животных, несколько сделанных из глины, дерева и мела фигурок, лежали ножи и какие-то безделушки, толи фибулы, толи подвески. В толще этого глиняного стола были выбраны ниши, в которых стояли бронзовые чаши и мисы. Над этим домашним святилищем на стене висели лосиные рога с привязанными цветными ленточками. Справа у стены соседствовали широкая, похожая на низкий стол, лавка и массивный зерновой ларь. Часть лавки занимали ушат, ендова, крынки, горшки и стопка глиняных мисок с деревянными ложками и черпаками. Ближе к входу на полу стояла большая кадка с крышкой. Всю правую стену сплошь покрывали пучки разных трав, связки лука и чеснока, большие и маленькие холщовые мешочки.

Посредине глинобитного пола на низкой широкой колоде стояла ручная мельница, состоящая из двух небольших жерновов с дыркой посредине и длинной палкой, прикреплённой одним концом к краю верхнего жёрнова, а другим к потолочной балке.

Слева от печи на стене висел круглый боевой щит, кожаная рубаха с покрытыми железными накладками грудью, плечами и нижней частью рукавов. Рядом поблёскивали металлом кольчуга с короткими рукавами, конический шлем, и боевой топор. С краю виднелся пучок коротких сулиц, пяток длинных ножей в кожаных чехлах и массивная шипастая булава. Широкую метра в полтора лавку в несколько слоёв покрывали овчины, а ближе к входу к ней вплотную пристроился похожий на сундук длинный ларь, тоже накрытый овчинами.

Потом я оглядел примыкающую к входу горницу. Она занимала большую часть дома и была весьма просторна. Вдоль стен по кругу стояли гладко выскобленые лавки, а в середине вокруг обложенного валунами открытого очага лежали хорошо обтёсанные деревянные колоды. Над очагом на почерневшей от времени и дыма железной цепи висел большой закопчённый медный котёл.

В стены чьи-то заботливые руки воткнули зелёные берёзовые ветки, и, видимо, эти же руки тщательно вымели ровный пол. По интерьеру я догадался, что Асила не местный, а скорее всего родом со словенского запада.

Мы расселись вокруг очага, и после положенных приветствий Пархим перешёл к сути вопроса. Сначала он передал Асиле, как главе братства ковалей и члену городского совета старейшин, послание от жрецов Арконы. Потом он достал из калиты и вручил на пробу образцы железных заготовок из Силезии и Рудных гор.

Вож ковалей с поклоном принял свиток послания, и обещал огласить его братчеству. Затем принялся изучать образцы силезского железа, нюхал, обстукивал, чиркал и царапал каким-то камнем и, наконец, пробасил:

– Добро.

Затем арконские гости представили нас как вольных воев и ковалей. Асила долго сверлил нас взглядом, хмурил брови, топорщил усы, потом кивнул головой, встал и повёл в кузню. Там продолжала кипеть работа. Мы прошли в дальний конец, где на грубом верстаке помимо инструментов лежали разные поделки, заготовки, поковки и куски металла. Он посмотрел на меня с прищуром и выложил на край верстака четыре почти одинаковые поковки:

– Гости арконские все уши про вас прожужжали, и я никак в толк не возьму вои вы, али ковали? – И он упёрся взглядом, – глянь сюда, вож Бор, что скажешь про железо?

– Многое чего могу сказать, уважаемый вож Асила-коваль, ибо все мы знаем тайны железа, но я попрошу моего названного брата Черча ответствовать.

Всем было известно, что Черч железо нутром чует, вот пусть и отдувается. Он вышел вперёд, слегка кивнул в приветствии головой и принялся вертеть поковки. Потом он разложил их на верстаке и спокойно ответил:

– Вот это местное болотное железо, мягкое, грязное и годное только на гвозди, да и то