А Геннадий Жаворонков, журналист «Комсомольской правды», затем «Советской России», «Работницы», «Московских новостей», «Общей газеты», правозащитник, написал о расколе в родной газете в статье для сборника воспоминаний «Больше, чем газета»:

«…В то весьма несвободное время нам удавалось быть свободными благодаря нашему острову Свободы с его чудаковатым, талантливым и своевольным населением — благодаря духу нашего Шестого этажа. Вот таким винтиком вот такого организма быть не постыдно!

Иллюзией было ощущение, что так будет всегда. Не знаю, вспомнит ли кто еще и как вспомнит, как и когда всё это исчезло в одночасье. Как была разгромлена та „Комсомолка“ — разная, базарная, вздрюченная, веселый и печальный хор, сыгранный оркестр семидесятых годов… Всего этого не стало с приходом Ганичева и его компании. Он и его компания доказали, что не могут существовать острова Свободы в океане несвободы всеобщей. Шестой этаж оказался „Титаником“, как только талант и востребованность команды стали определяться по национальной принадлежности…»

Работники «Комсомольской правды» вспоминают Валерия Николаевича Ганичева по-разному. Ветеран «Комсомолки» Галина Старостина, проработавшая в редакции 37 лет, думает о нем хорошо: «Ганичева я любила. (Интервью состоялось 7 ноября 2017 года, в день столетия Октябрьской революции, когда В. Н. Ганичев был еще жив. — Т. К.) Его любила даже моя сестра. Мы однажды поехали в парк Горького. Был какой-то праздник… И он там подошел к нам, поздоровался, с хорошей улыбкой, говорил какие-то слова. Это такой штрих к его портрету. Он более духовный. Он глубже многих. Селезнёв — хороший, но человек. А Ганичев — выше к небу».

Позже В. Н. Ганичев успешно работал главным редактором «Роман-газеты» и созданного им затем издания «Роман-журнал XXI век», долго был председателем правления Союза писателей России, заместителем главы Всемирного русского народного собора, а в 2006–2008 годах — членом Общественной палаты РФ; прожил без месяца 85 лет.

…Сейчас любой человек, пожелай он, допустим, для начала узнать в интернете что-либо о «русской партии» или о «русском ордене» в КПСС, немедленно получит нужные сведения. И в списке возможных членов этой негласной невидимой организации в первую очередь найдет имя и фамилию: Валерий Ганичев.

Глава 5

«Комсомолка» на трассе БАМа

На несколько месяцев позже Селезнёва в отделе пропаганды ЦК ВЛКСМ начал работать Валерий Васильев. Но с объектом под названием «Комсомольская правда» Валерию довелось близко познакомиться раньше Геннадия Николаевича — и это была не газета. После окончания в 1977 году Высшей комсомольской школы В. В. Васильев, сибиряк из города Прокопьевска Кемеровской области, по направлению отдела пропаганды ЦК ВЛКСМ был делегирован на строительство БАМа, в агитпоезд «Комсомольская правда», названный так в честь газеты.

«Сама по себе идея агитпоезда была не нова, — вспоминает Валерий Вячеславович. — Еще в 1919 году Ленин гонял эти агитпоезда. Не знаю, кому пришла эта идея в голову заново, десятки лет спустя, но ее реализатором стал Евгений Леонидович Словецкий. Был агитпоезд „Молодогвардеец“ в Тюмени. Потом — „Ленинский комсомол“ в Нечерноземье и даже агиттеплоход „Корчагинец“ в Дальневосточном рыбопромысловом бассейне.

Я работал и на „Корчагинце“ в Тихом океане, и на „Ленинском комсомоле“, и на „Комсомольской правде“ на БАМе. Сначала Евгений Словецкий был руководителем агитпоезда „Комсомольская правда“. Потом Володя Поздняков, и как раз при нем главный редактор „Комсомольской правды“ Владимир Сунгоркин работал собкором „Комсомолки“ на БАМе… Я также стал руководителем агитпоезда.

Мы привозили в самые глухие уголки артистов, спортсменов, героев страны, политобозревателей, чтобы они выступили перед рабочими.

В последний месяц работы Геннадия Селезнёва в ЦК ВЛКСМ, до его перехода в „Комсомолку“, меня перевели на работу в ЦК комсомола, именно в тот отдел, где он работал. А он курировал в том числе сектор печати.

Я был рад ближе познакомиться с ним. Селезнёв был очень оптимистичным человеком. Он создавал жизнерадостную атмосферу, некий живой климат, где бы ни находился. Подспудно я в нем ощущал очень ценное человеческое качество — его глубокую порядочность. В нашей комсомольской работе, работе с людьми, это было видно сразу. Геннадий Николаевич был чист с точки зрения нравственности. А как работник — умел выделить главное, чего, по сути дела, многие люди вообще не умеют делать. Геннадий Николаевич — умел. И при этом так убежденно об этом главном говорил, что все это принимали. Как известно, ум — это умение видеть главное. Селезнёв был природно умным человеком. Это прослеживается всюду, где бы он ни работал».

Территория истории

Шел «предупреждающий», сложный 1980 год. Уже в ЦК ВЛКСМ эти умные, всезнающие, прошедшие бесконечные собеседования и совещания ребята, не вылезавшие из командировок по всему Союзу, лучше других понимали, что страна заходит «с этим „Афганом“» куда-то не туда.

В ту пору в странах социалистического блока наблюдались разнообразные процессы. Самой преданной «родной социалистической идее» оказалась ГДР, т. е. Германская Демократическая Республика (а вовсе не СССР), что было подтверждено впоследствии болезненным для многих восточных немцев молниеносным «горбачёвским» воссоединением Германии. В Чехословакии после событий 1968 года ежовые рукавицы «народной власти» действовали жестче, чем в других странах Варшавского договора. В Польше, напротив, Польская объединенная рабочая партия ничего не могла поделать с вечным шляхетским желанием спорить; впрочем, вождем будущих побед на антисоциалистическом фронте вскоре стал вовсе не шляхтич, а волевой пролетарий, убежденный католик, электрик Гданьской судоверфи Лех Валенса. Именно он в 1980 году создал свободный, не связанный с государством профсоюз «Солидарность».

Вся социалистическая система Восточной Европы, включая и некоторую, впрочем, весьма незначительную, часть граждан СССР, в начале 1980-х годов оказалась «чревата», т. е. в переводе со старорусского «беременна», бунтом. Просто поляки начали первыми.

Глава 6

С Новым годом! С новым главным!

После окончания традиционного и, как всегда, смешного капустника, который проводится в «Комсомольской правде» за несколько дней до Нового года, редакция столь же традиционно разбрелась по кабинетам провожать старый — странный, с Олимпиадой, Валенсой и «Афганом» — 1980 год. Принесли с собой из Голубого зала оставшуюся закуску и свои недопитые стаканы с шампанским.

— И вдруг распахнулась дверь, — вспоминает Елена Липатова, — и кто-то крикнул:

— У нас новый главный редактор, поздравляю!

— Кто?! — завопил уже веселенький коллектив.

— Некто Селезнёв Геннадий Николаевич! — сказал вошедший.

— …И тут он меня достал, — заявил один мгновенно отрезвевший член компании. (Этот человек, исследователь и писатель, уже в наши дни, после ухода Селезнёва из жизни, оказался одним из трех, кто отказал мне в интервью о Геннадии Николаевиче, поэтому назовем его просто Недовольный; их нашлось немного — недовольных — на фоне множества людей, по-прежнему относящихся к