В Чехословакии между тем становилось жить все интереснее. Постепенно набирала обороты и в печати, и в кино, и в театре свободная мысль Пражской весны. А меня ожидала очень интересная встреча.

Роке Дальтон: поэт и революционер

Он появился в нашей пражской редакции весной 1965 года, появился неожиданно и как-то некстати.

– Слушай, – сказал мне Кива Майданик, – тут приехал из Сальвадора молодой парень, он коммунист, но представлять компартию Сальвадора не может. – Он как-то замялся. – У него нет на это полномочий и вообще он нелегал, и лучше, если о нем никто знать не будет. Его зовут Роке Дальтон. Впрочем, имени его тоже не разглашай. Я вас познакомлю, он сам все расскажет. Помоги ему сориентироваться в журнале и вообще в нашей пражской жизни.

Я мало что поняла, но решила ничего пока не спрашивать. Мне этот молодой сальвадорец был явно ни к чему. Пришла весна, и я собиралась с моим другом из журнала Игорем Егоровым, большим автолюбителем и превосходным водителем (потом мы много лет вместе работали в ИМЭМО), перегнать из Москвы в Прагу мой «москвич». У Игоря была командировка в Москву и еще у него была ревнивая жена, которую он явно не хотел посвящать в наши планы. У меня никакой командировки не намечалось, надо было исхитриться, съездить в Москву на пару дней по-тихому.

«Нелегал» оказался странным малым. Худющий, длиннорукий, подвижный, с длинным носом и веселыми близко посаженными глазами на удлиненном лице. На высокий лоб спадала непокорная прядь жестких черных волос, а в глазах чертенок.

– Какое у тебя странное не испанское имя, – вырвалось у меня при знакомстве.

– Да, папаша мой был американец, вот и наградил.

– А его-то как занесло в Сальвадор?

– Обычная история, – весело начал Роке, – парень из Канзаса, грабанул банк, перебрался в Мексику, полиция не успела схватить, оттуда – в Сальвадор, женился, вложил деньги в кофейные плантации и разбогател.

– Ну ладно, твоя детективная история впечатляет. Но давай договоримся, я через три-четыре дня вернусь, ты пока затаись… Тебя куда поселили?

– В дом на Дейвице.

– Вот и отлично, и я там живу. Ты тоже ничего никому не говори, я нелегально смотаюсь в Москву, вернусь, и со следующей недели начнем работать.

Так в моей теперь уже такой далекой пражской жизни появился Роке Дальтон, сальвадорский поэт и один из создателей партизанской Революционной армии народа Сальвадора.

«Москвича» моего мы перегнали, уложившись строго в срок. Надо было появиться в Праге к приходу поезда Москва – Прага, на котором якобы и прибыл Игорь, чтобы жена ничего не заподозрила. Игорь не выпускал руль почти двое суток, дав мне порулить всего два часа, чтобы самому немного поспать. Я умудрилась за эти два часа не вписаться в поворот, машину занесло, и мы уже перед самой границей оказались на придорожной куче песка. Чертыхнувшись, мой сонный попутчик вытолкнул меня с водительского кресла и буркнул: «Ладно, сама будешь проходить таможню, а я еще немного посплю».

Таможенники к нам не придирались, да и вещей у нас не было, ехали налегке. Но когда открыли багажник и увидели там, помимо запаски, два ящика водки, обомлели.

– Вы что, совсем стыд потеряли?!

– Ну, ребята, – жалобно запричитала я. – Ведь везем ее, родимую, для всей русской редакции международного журнала ЦК КПСС.

Магическое «ЦК КПСС» подействовало, а подаренные пять бутылок «Столичной» окончательно примирили нас с таможенниками, и мы проследовали дальше. Ну а чешские таможенники вообще не решились проверять представителей Старшего брата. Так что все обошлось, и уже в понедельник мы оба вышли на работу как ни в чем не бывало.

Вот, оказывается, кто к нам приехал!

После возвращения я познакомилась с Роке поближе. Он действительно оказался внебрачным сыном американского эмигранта Уинелла Дальтона и сальвадорской медсестры Марии Хосефы Гарсии.

В начале 1920-х годов Уинелл появился в Сальвадоре с некоторыми деньжатами, женился на дочери богатого фермера, постепенно прибрал к рукам хозяйство, вложив деньги в кофейные плантации, и действительно разбогател. Но по прошествии некоторого времени кто-то из старых его врагов или новых друзей его стрельнул, но не убил. В клинике Сан-Сальвадора его выхаживала сестра Мария. Выходила… и от него понесла. Вот и появился на свет в мае 1935 года этот удивительный отпрыск американского авантюриста и милосердной сальвадорской Марии. Роке взял два имени, отца и матери: Дальтон Гарсия.

Отец дал ему не только имя, но и хорошее образование. Учился мальчик в престижном иезуитском колледже. Там он впервые узнал разницу между богатыми и бедными, знатными и изгоями. Вот как в стихах Роке вспоминает об этом:

Когда делал я свои первые шаги в жизни,

Почувствовал легкий запах конского навоза:

«Деревенщина» – назвал меня Роберто

В первый день, как только вошел я в класс,

И он дал мне пинок под зад[16].

Учился Роке очень хорошо, и ему, как первому ученику, дали право сказать прощальное слово на выпускном вечере. Тут он и произнес убийственно разоблачительную речь против воспитателей-иезуитов, которые мирились с прегрешениями богатых учеников, но не давали спуску детям бедняков, а тем более незаконнорожденным.

В 1953 году восемнадцатилетний юноша отправился в Чили в Университет Сантьяго изучать право. Там он сошелся со студентами левых взглядов, заинтересовался социалистическими теориями, слушал лекции великого мексиканского художника-коммуниста Диего Риверы. А по возвращении продолжил занятия на факультете социальных наук в Университете Сан-Сальвадора.

В 1957 году Роке Дальтон вместе с другими студентами попадает в Москву на Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Вернулся Роке на родину убежденным революционером и в 1958 году вступил в компартию. А в октябре 1960 года его арестовали и приговорили к расстрелу как «подстрекателя студентов и крестьян к восстаниям против землевладельцев». Его спас государственный переворот. За день до назначенного расстрела 26 октября была свергнута диктатура полковника Хосе Марии Лемуса. Новая власть объявила амнистию, и Дальтон эмигрировал в Мексику. А потом он перебрался на Кубу. Там издавались его книги, он получил престижную литературную премию Дома Америк (Premio Literario Casa de las Américas). Но поэт-революционер рвался в бой. Он прошел на Кубе курс военно-строевой подготовки и в 1965 году тайно вернулся на родину.

Но не прошло и двух месяцев, его снова арестовали. Тюрьма, допросы, пытки и новый приговор – смертная казнь. В это трудно было поверить.

И вот он сидит передо мной