тайным действиям, натренированных и проинструктированных только для этого. Это, во-первых, особые подразделения людей, вооруженных секретными архивами, то есть секретными наблюдениями и анализами. Во-вторых, это группы людей, вооруженных различными технологиями для извлечения выгоды и манипулирования этими тайными делами. И, наконец, третьи: когда речь заходит о действующих подразделениях этих групп, они равным образом могут быть оснащены иными возможностями упрощения рассматриваемых проблем.

Пока эти люди, специализирующиеся на наблюдении и влиянии, получают в свое распоряжение все большие средства, они с каждым годом встречают все более благоприятные обстоятельства для своей деятельности. Например, когда новые условия общества включенной театрализации вынудили, по существу, всякую направленную против него критику превратиться в подпольную. Не потому, что она сама вынуждена скрываться, но потому, что ее скрывает давящая мизансцена развлекающей мысли тех, в чьи обязанности, однако, входит надзор за этой критикой и по необходимости ее опровержение, эти люди, в конце концов, получили возможность использовать против нее традиционные приемы, выработанные в подпольной среде: провокацию, проникновение, а также различные формы вытеснения подлинной критики ради критики поддельной, которая вследствие этого сможет занять ее место. Неопределенность возрастает по любому поводу, когда общая лживость спектакля обогащается возможностью прибегать к тысяче частных обманов. О необъяснимом преступлении может говориться как о самоубийстве, как в тюрьме, так и на воле, а нарушение логики допускает расследования и судебные процессы, которые прямо граничат с бредом и часто с самого начала фальсифицируются при помощи неправомерных аутопсий, практикуемых независимыми экспертами.

Уже давно все привыкли наблюдать, как повсюду наскоро проводятся казни над разного рода людьми. Известные террористы, или те, кого таковыми считают, открыто уничтожаются явно террористическим образом. Моссад издали убивает членов Абу Джихада, английская САС – ирландцев, или параллельная полиция ГАЛ – басков. Те, чье убийство заказывают предполагаемым террористам, сами избираются не без основания, но, в общем-то, невозможно быть уверенным, что эти основания известны. Можно знать, что вокзал в Болонье был взорван ради того, чтобы Италия продолжала быть хорошо управляемой, и то, что такое «эскадроны смерти» в Бразилии, и то, что мафия может поджечь отель в Соединенных Штатах, чтобы поддержать рэкет. Но как узнать, чему по существу могли служить «безумные брабантские убийцы»? Ведь трудно применять принцип «Cui prodest?» в мире, где столько действующих интересов столь хорошо сокрыты. Выходит, под покровом интегрированной театрализации люди живут и умирают в точке пересечения огромного числа тайн.

Полицейско-информационные слухи в одно мгновение или, что еще хуже, после трех- или четырехкратного повторения наделяются неоспоримой весомостью вековых исторических доказательств. Сообразно сказочной власти сегодняшнего спектакля, исчезнувшие без звука странные персонажи появляются вновь, подобно призракам, чье возвращение всегда сможет быть вычислено, воскрешено в памяти и доказано через самое простое «говорят» специалистов. Эти мертвецы, что не были по всем правилам захоронены спектаклем, находятся где-то между Ахероном и Летой, где им полагается спать в ожидании того, что их соблаговолят разбудить: и вновь сошедшего с гор террориста, и вернувшегося с моря пирата, и вора, у которого больше нет потребности воровать.

Итак, повсюду организуется неопределенность. Очень часто защита господства проводится путем ложных атак, чья трактовка в средствах массовой информации заставит потерять из виду саму операцию: таков странный переворот Техеро и его штатской охраны в кортесах в 1981 году, чье поражение должно было скрыть другой prominciamiento – государственный переворот, более современный, то есть замаскированный, а он-то и имел успех. В равной степени наблюдаемая неудача диверсии, организованной французскими спецслужбами в 1985 году в Новой Зеландии, все же может рассматриваться как военная хитрость, чье назначение, возможно, заключалось в том, чтобы отвлечь внимание от многочисленных новых ролей этих служб, заставляя уверовать в их карикатурную недееспособность как в выборе целей, так и в способах исполнения. И тем более вероятно, что то, что почти повсюду было расценено как геологическая разведка нефтяных месторождений в недрах города Парижа, шумно проводившаяся осенью 1986 года, не имело иных серьезных намерений, кроме установления точки, до которой могли дойти отупение и степень покорности жителей, – демонстрируя им так называемые изыскания, в экономическом плане абсолютно безумные.

Власть стала до того загадочной, что после дела о нелегальных поставках оружия Ирану через администрацию президента Соединенных Штатов можно спросить себя, кто же по-настоящему управляет Соединенными Штатами – самой сильной державой мира, называемого демократическим? И стало быть – что за черт командует этим демократическим миром?

На более глубоком уровне в этом мире, формально столь исполненном уважения ко всякого рода экономическим необходимостям, никто никогда не знает, сколько по-настоящему стоит любая произведенная вещь, ибо на самом деле важнейшая часть реальной цены никогда не подсчитывается, а остаток держится в тайне.

XIX

Генерал Норьега ненадолго прославил себя по всему миру в начале 1988 года. Он был необъявленным диктатором Панамы – страны, не имеющей армии, где он командовал Национальной гвардией. Ибо на самом деле Панама не представляет собой суверенного государства – она была выкопана ради своего канала, а не наоборот. Ее валюта – доллар, и настоящая армия, расквартированная в ней, также является иностранной. А следовательно, Норьега сделал всю свою карьеру в этом пункте, полностью совпадающую с карьерой Ярузельского в Польше, как полицейский генерал на службе оккупационной власти. Он был импортером наркотиков в Соединенные Штаты, ибо сама Панама не приносила достаточных доходов, и экспортировал в Швейцарию свои «панамские» капиталы. Он сотрудничал с ЦРУ против Кубы, и чтобы иметь адекватное прикрытие для своей экономической деятельности, он также выдавал столь одержимым этой проблемой американским властям определенное число своих соперников по импорту наркотиков. Его главным советником по вопросам безопасности, вызывавшим ревность у Вашингтона, и превосходившим всех на этом рынке, являлся Михаэль Харари, бывший офицер Моссад – секретной службы Израиля. Когда же американцы захотели отделаться от сего персонажа, поскольку некоторые из их судебных учреждений его неосмотрительно осудили, и Норьега из панамского патриотизма объявил, что готов защищаться в течение тысячи лет сразу и против собственного восставшего народа, и против иностранцев, то он тут же получил публичную поддержку более суровых бюрократических диктаторов Кубы и Никарагуа – на этот раз во имя антиимпериалистической борьбы.

Далеко не представляя собою странность Панамского перешейка, этот генерал Норьега, торгующий всем, чем угодно, и симулирующий все, что угодно, в мире, который повсюду делает то же самое, насквозь, и как тип человека определенного рода государства, и как тип генерала, и как капиталист, был в высшей степени показательной фигурой для эпохи включенной театрализации; равно как и результаты, которые он признавал законными в самых разнообразных направлениях своей внутренней и