своей армии ошалелые, безоружные. В России служили несколько иностранных генералов и офицеров. Они рассказали царю, что в европейских армиях за бегство с поля боя, за потерянные пушки и ружья казнят. Причём делают это перед всеми, чтобы другим было неповадно. Но Алексей Михайлович с возмущением отверг их советы. Сказал: мало ли, с кем может случиться? Не всем Бог дал одинаковую храбрость. Что касается потерянного оружия и обоза, то надо радоваться, что люди целы. Тех беглецов, чью вину признали самой серьёзной, выпороли. И всех возвратили в полки, служить дальше.

А литовцы радовались недолго. Ведь следом за разбитым передовым отрядом шли основные силы Черкасского, 35 тысяч кавалерии. Радзивилл сразу прикусил язык о полном разгроме русских. Начал отступать. Бросил без боя несколько городов. Черкасский хотел поймать его. Послал вперёд полк князя Барятинского. Он был малочисленный, из лёгкой кавалерии. Но догнал литовцев, дерзко кинулся в схватку. Как раз и рассчитывали, что враги увлекутся, а тут подойдут войска Черкасского и накроют их. Нет, не получилось. Едва Радзивилл узнал, что появилась большая русская рать, сразу прервал бой и стал уходить.

Но с юга приближалась другая русская армия, Трубецкого. Ей тоже сдавались белорусские города. Только Мстиславль и Головчин вздумали сопротивляться, и их взяли штурмом. Но Трубецкой понимал, что главное – разгромить литовскую армию. Он связался с Черкасским, чтобы зажать Радзивилла с двух сторон. Враги старались оторваться от преследующих войск Черкасского, а Трубецкой устремился им наперерез. За два дня его полки преодолели 200 километров и настигли литовцев недалеко от Борисова. Русские оставляли гарнизоны в занятых городах, некоторые отстали во время быстрого броска, в армии насчитывалось 20 тысяч. А к Радзивиллу как раз привел пополнения его помощник Гонсевский, у них тоже собралось 20 тысяч.

Вот теперь литовцы убегать не стали. 14 августа всеми силами обрушились на передовой полк князя Куракина. Ему пришлось туго, Куракин был ранен. Но удар выдержали, а на помощь спешила вся армия Трубецкого. В центре воевода развернул 8 солдатских полков. На фланги, справа и слева, выдвинул рейтар и дворянскую кавалерию. Литовская рыцарская конница атаковала, хотела проломить русский строй стальным тараном. Но солдаты приняли её на пики. Расстреливали из мушкетов и лёгких пушек. Возникла мешанина побитых всадников, лошадей. В ней спотыкались и падали разогнавшиеся задние ряды. И тут-то Трубецкой бросил в контратаку свою конницу под командованием князя Семёна Пожарского (племянника знаменитого героя, освобождавшего Москву).

Литовцы увидели, что их обходят. Сбились в кучу, и их стали громить. Радзивилл скомандовал отступление. Но русские на отставали, преследовали и рубили. На следующий день догнали немецкую пехоту и артиллерию. Немцев уничтожили, пушки захватили. Окружили и Радзивилла со свитой из 50 человек. В рубке из них уцелело 5, Радзивилла ранили. Он погиб бы, но подоспели венгерские наёмники, выручили, и он «утёк с небольшими людьми». А от его армии мало что осталось. Только одних полковников взяли в плен 12 человек. Русским досталось знамя Радзивилла, его шатёр. И потери у Трубецкого были очень маленькими, 9 убитых и 97 раненых.

Вот так хвастливые поляки с литовцами «побеждали» русских. Удирающий Радзивилл хотел укрыться в большом белорусском городе Могилёве, но его не впустили. Жители восстали и перешли на сторону России. Ратников Черкасского встретили торжественно, с иконами, преподнесли хлеб-соль как дорогим гостям. В Могилёве создали белорусский казачий полк из добровольцев под командованием местного шляхтича Поклонского, царь присвоил ему чин полковника.

Сам Алексей Михайлович продолжал осаду Смоленска. На 15 августа назначил штурм. Ночью накануне отряд воинов незаметно подкрался к крепости. На рассвете неожиданным броском захватил одну из башен и часть стены. Воеводы скомандовали общую атаку. Однако защитники быстро опомнились. Под занятую русскими башню подкатили бочки с порохом и взорвали её. По ратникам, приставляющим к стенам лестницы, открыли шквальный огонь пушек, на них лили кипяток, горячую смолу. Царь видел, сколько его бойцов падает, и велел прекратить штурм. Погибло 300 человек, тысяча получили ранения.

Алексей Михайлович глубоко переживал. Сам отстоял панихиду по убитым, плакал. Распорядился получше заботиться о раненых, выдать им дополнительные деньги. Своих воинов он ценил, решил на будущее беречь их. От новых штурмов отказался. От Москвы медленно, с большими трудностями везли огромные осадные орудия. Их сумели доставить к Смоленску лишь в сентябре. Установили на построенных батареях. Они стали бить по стенам и городу тяжеленными ядрами, весом по пуду (16 кг).

Все три русские армии тоже остановились перед сильными крепостями. Северная Шереметева подошла к Витебску, в строю оставалось 3400 бойцов, а в город набилось 10 тысяч шляхтичей и наёмников. Сдаваться они гордо отказались. Черкасский подступил к крепости Дубровна. Там засели и жестоко отбивались польский гарнизон и наёмники-венгры. А Трубецкой осадил Шклов. Но царь и всем командующим послал приказ беречь воинов, брать города хитростью, обстрелами, а штурмовать запретил. С такой задачей сумел справиться лишь Трубецкой. Тяжёлых пушек у него не было, только лёгкие, разрушить укрепления они не могли. Однако воевода нацелил их бить поверх стен, по крышам домов. В городе начались пожары, а всем воинам Трубецкой велел непрестанно палить из ружей, сшибать со стен защитников и наводить на них страх. Это подействовало. Гарнизон скис и сдался.

Ещё один удар должен был нанести Хмельницкий. Ворваться с Украины прямо в Польшу, навести там переполох. Но этот план сорвался. Потому что союзником поляков стал теперь Ислам-Гирей. Он послал татар на Украину, и Богдану вместо похода на запад пришлось отбивать набег. А ещё одна страшная угроза, совершенно неожиданная, обнаружилась вдруг в самой Москве. Приехали послы из Грузии, и кто-то в их делегации был заражён чумой. Эпидемия пошла гулять по столице, люди во множестве умирали. Патриарх Никон спешно увёз царскую семью подальше от Москвы, на север. Но чума стала распространяться и на другие города.

Поляков это очень обрадовало. Ждали, что эпидемия дойдёт и до царских войск, будет губить их и заставит отступить. А в осаждённый Смоленск Радзивилл даже сейчас присылал хвастливые письма. Лгал, будто он отступил нарочно, заманивает русских вглубь страны. Там разделается с ними, вернётся и заберёт царскую армию «голыми руками». Гарнизон воодушевлялся. Рассчитывал продержаться, пока он нагрянет с литовскими рыцарями. Но все эти надежды не оправдались. Алексей Михайлович не стал отменять поход из-за эпидемии. От заражённых районов просто отгородились. Выставили на дорогах заставы, никого оттуда не пропускали.

Наша артиллерия непрерывно грохотала по Смоленску. В стенах появились проломы, в городе вспыхивали пожары. Укрепления никто не ремонтировал, жители прятались по