Хотя поляки даже сейчас не особо тревожились. По своему характеру они были очень горделивыми, тщеславными. Себя выставляли героями, а над русскими привыкли насмехаться – дескать, они трусы и воевать не умеют. Задирали носы, как они в Смуту Москву захватили, как Владислав заставил сдаться царскую армию под Смоленском. А о том, как русские Москву освобождали, как Владиславу после Смоленска всыпали – об этом забывали, считали случайностями. Вот и сейчас паны на пирушках браво хвастались перед дамами: пусть только сунутся!

Только Ян Казимир озаботился. Задумал опередить русских. Покончить с Украиной, пока царь ещё не вмешался. Король привел в порядок армию после осенних поражений. У него набралось не так уж много, 20 тысяч наёмников и шляхты. Но у панов и иезуитов хватало на Украине шпионов. Они сообщали, что некоторые казачьи полковники совсем не против договориться с поляками. И присягу царю принесли нечестно, просто боялись перечить Хмельницкому. Но и двое самых боевых полковников, Богун и Сирко, вдруг взбрыкнули – зачем идти в подданство к царю? Зачем кому-то кланяться? Мы вольные казаки, а врагов сами одолеем!

Ян Казимир страшно обрадовался. Наконец-то восставшие разделятся между собой, перессорятся. Он разослал по Украине манифест, что «злобный изменник Хмельницкий запродал вас на вечные мучения царю московскому под нестерпимое ярмо, противное вашим свободам». Звал переходить на свою сторону, обещая щедро наградить. И сам двинулся туда с войском. Поначалу у него всё сложилось очень удачно. Вражеского наступления никто не ждал, казаки разошлись зимовать по разным городам. Король раскидал небольшие отряды, оказавшиеся у него на пути. Дошёл до Белой Церкви – до Киева оставалось всего 80 километров.

А Хмельницкий сперва не разобрался, с какими силами идёт Ян Казимир. Поднимал по тревоге казаков. Срочно послал гонцов к царю, к командующему ближайшей армией, Трубецкому. Звал, чтобы русские спешили на помощь. Алексей Михайлович согласился, отправил южной армии приказ идти к Хмельницкому. Но Трубецкой был одним из лучших полководцев в России. Он уже выслал на Украину разведчиков, отслеживал поляков. Правильно оценил, что войско у короля небольшое, Богдан и его казаки сами справятся. Зачем же менять планы, раздёргивать армию по частям? На помощь Хмельницкому он послал только Василия Борисовича Шереметева, дал ему 4 тысячи ратников и несколько десятков пушек – их у восставших не хватало.

А больше и не понадобилось. Король-то рассчитывал, что казаки разделятся, часть полковников перейдёт на его сторону. Но его враньё про «московской нестерпимое ярмо» и польские «свободы» не подействовало. Народ такими «свободами» был сыт по горло. Те из полковников, кто хотел бы предать, не осмелились, иначе их растерзали бы свои же казаки. А Богун и Сирко упрямились, что не хотят быть под царской властью – но возвращаться под панскую власть и подавно не желали. Они первыми ринулись на короля. Подоспели другие полки Хмельницкого, подмога Шереметева. Войско Яна Казимира раздолбали и выгнали с Украины.

Богун после этого одумался, всё-таки принёс присягу Алексею Михайловичу. Только Сирко упёрся, что хочет остаться «вольным». Из-за этого отказался от должности полковника и ушёл в Сечь – потому что запорожцы по своим традициям никогда и никому не приносили присягу. Но царские воеводы их и не принуждали. Ведь Украине пообещали сохранять все обычаи, значит и запорожцы пусть живут, как привыкли.

А уж кто был самым верным своим привычкам, так это шляхтичи! Бахвалились доблестью – но сидя по домам и подвыпив за столами. В армию они совсем не торопились. Может, и без них обойдутся? Когда прогнали разбитое королевское войско, Украине больше никто не угрожал. Хмельницкий теперь уже сам послал на помощь царю 20 тысяч казаков – три полка и тех же самых запорожцев. Они и без всякой присяги охотно отправились бить панов.

Ну а царские армии стояли на месте только из-за того, что весенняя грязища развезла дороги (ведь шоссе с твёрдым покрытием ещё не было). Алексей Михайлович решил сам возглавить освободительный поход. Руководить страной вместо себя оставил патриарха Никона, дал ему титул «Великий государь» – такой же титул носил когда-то патриарх Филарет, правивший вместе с сыном. 18 мая в Москве на Девичьем поле царь повел смотр своего личного отборного корпуса. Проверил готовность, дал команду, и его полки выступили на войну. Мимо дворца каждая сотня проходила по очереди. А из окна их благословлял патриарх, кропил святой водой.

Шагали колонны пехоты, стучали копыта конницы, среди них ехал Алексей Михайлович. Ну а пока они добирались до границы, три наших армии уже двинулись вперёд. Вступили в захваченную поляками и литовцами Смоленскую область, в Белоруссию. Здешние шляхтичи только теперь опомнились, собирались в отряды. Но их легко разгоняли. А русские жители и белорусы встречали царских воинов радостно. Города сдавались без боя: Дорогобуж, Рославль, Белая, Полоцк. Главная армия Черкасского подошла к Смоленску.

Эта крепость была сильнейшей – не случайно её в прошлую войну так и не сумели взять. Теперь в городе засели 18 тысяч шляхтичей, их слуг-гайдуков и немецких солдат. Вооружили и 6 тысяч горожан. Но они сражаться не желали, начали перебегать в русский лагерь. Поэтому литовский воевода Обухович распределил их на такие участки стены, чтобы немцы и гайдуки держали их под прицелом. Тем временем литовский командующий Радзивилл сумел собрать 15 тысяч конницы. Для сражения с армией Черкасского это было маловато. Но Радзивилл расположился неподалёку. Решил клевать русских, бить по тылам. Доставлять в осаждённый Смоленск припасы и подкрепления. А когда шляхта всё-таки съедется на войну, тогда и ударить на царские полки, заставить отступить от города.

Но к Смоленску прибыл Алексей Михайлович со своим корпусом. О том, что Радзивилл крутится поблизости, наши воеводы узнали и от разведки, и от местных крестьян. Догадались, что замышляют литовцы. Решили разделиться. Царь с частью сил остался осаждать крепость, а Черкасский выступил отогнать врагов. Хотя среди ратников было много новобранцев, и среди командиров были молодые, никогда ещё в настоящей войне не участвовали. Авангард вёл себя легкомысленно. Шумели, шли с песнями. На привалах не выставляли часовых. Ночью воины Радзивилла подобрались по лесу и налетели на лагерь. Пленных не брали, убивали сонных, сдающихся. Остальные в ужасе побежали, бросили обоз и пушки. Радзивилл раструбил о грандиозной победе. Беспардонно врал: он разгромил русских в пух и прах, тысячи убитых.

На самом-то деле он разгромил лишь один отряд, и большинство ратников из этого отряда уцелели. Добрались до