Нет. Я же говорю вам, деточка, что я не уверен в том, что ваш папаша мой сын. Это давняя история, покрытая мраком. Вы теперь отпустите меня? Мне бы хотелось заняться своей непосредственной работой. И так сколько времени потеряли.

Решительно отодвинув обидевшуюся внучку в сторону, герцог с победным рыком покинул свои покои. Бригитта вспомнила о задании и последовала за ним.

А герцог распекал охранников у своих покоев.

– Почему мне не приготовлена коляска?– Вопрошал он.– Я пожалуюсь королю на то, что мне ставят палки в колеса. Что вы хотите скрыть от меня?

– Ваше темнейшество,– лепетал охранник,– мы только– только доложили о вашей просьбе нашему герцогу. Он просит вас завтракать, а потом уже и коляска будет.

– Я не хочу терять время,– рычал Люцифуг,– я потом поем. Готовьте быстрее коляску.

Услышав это, Бригитта возмутилась:

– Как это – « не хочу завтракать»? Будешь желудок портить? Не годиться. Пойдем в столовую, я тебя покормлю, а потом и поедем. Куда ты там хотел?

Герцог снова подпрыгнул, издав противный хруст.

– Деточка,– стараясь не терять терпение, выдавил он,– вы мне больше не нужны. Я справлюсь сам. Идите занимайтесь… чем вы там занимаетесь… своими делами.

– Нет,– ответственности и упрямства Бригитте тоже было не занимать,– один ты заблудишься, у нас большое герцогство. И папа поручил мне тебя везде сопровождать. Но это только после завтрака. На голодный желудок не пущу. Я папу отучила от сухомятки, и тебя, дед, тоже отучу.

Герцог застонал.

– Я не позволю командовать мною такой шмакодявке. Я взрослый высокопоставленный демон. Деточка, в последний раз прошу – отстань от меня, иначе мне придется применить силу.

– А ну, давай, применяй.

Бригитта сделала шаг назад, чуть присела, сместив корпус для удобной стойки, и нагло уставилась в глаза Люцифуга.

Кляня про себя всю эту беспардонную и непочтительную молодежь, прикидывая, что он скажет королю в свое оправдание за нападение на молодую демоницу без санкции его величества, Люцифуг внутренне усмехнулся и кинул в нахалку свою коронную фамильную искру. Накипело. Конечно, силу удара демон смягчил, а то еще убьет девчонку, но проучить нахалку следовало.

Еще никто не смог устоять против его коронного удара. Сам Адиус Девятый опасался боевой искры рода Рофокалов. В ее заряде содержалась сила тысячи молний. Сейчас всю силу герцог не применил, но половинный заряд оставил. Пускай девчонка на себе испытает его великий гнев. Неделя в постели ей обеспечена, меньше таскаться за ним будет.

Но произошло необъяснимое: искра слетела с холеных сухопарых пальцев, полетела в сторону раскорячившейся Бри, и даже долетела до нее. Но…. В последний момент она затормозила у вытянутых ладоней… А потом быстро–быстро полетела обратно. Герцог дернулся…. и упал.

Бри вскрикнула, подбежала к деду. Он еле дышал. Из глаз демоницы вырвались кровавые слезы.

– Дедушка,– рыдала она,– вставай. Я не хотела. Я думала, что мы играем. Дед! Ну, вставай.

Герцог не шевелился. Бригитта подхватила тело старика, и потащила его опять в спальню.

– Зови папу,– орала она охраннику,– Тьма мне в печенку. Да что с тобой опять, дед?

Когда Сантан прибежал из своего кабинета все с теми же пузырьками, герцог еще не пришел в себя. Его лицо посерело, и он едва дышал.

– Дочура, с тобой все хорошо?– Осведомился любящий папаша.– Что на этот раз?

– Да не знаю я,– хмуро ответствовала доча.– Я думала, что дед хочет поиграть. Он пульнул искру. Я отбила. Он упал.

– Умница моя,– расчувствовался Сантан.– Неужели ты отбила «искру Рофокалов»?

– Я не знаю,– растерялась дочь.– А что это такое?

– Это фамильный навык твоего деда. Искра, силою в тысячу молний, убивает на месте. Ах, он старый мерзавец! Неужели, он посмел швырнуть ее в тебя? Я буду жаловаться королю.

И подойдя к кровати, где валялся чуть живой Люцифуг, Сантан с удовольствием отхлестал его по щекам.

– Мерзавец,– рычал он с каждым ударом,– ты чуть не убил мою дочь. Да я тебя уничтожу!

То ли слова, то ли активные действия помогли привести советника в чувство. Он открыл глаза и застонал. Дав ему еще пару затрещин для профилактики, Сантан более–менее отвел душу и постепенно успокоился.

– Где я?– простонал Люцифуг.

– Все там же, папенька,– с радостным ожесточением ответствовал сын.– В герцогстве Восьмого круга Первого рва.

– Что со мной?

– Так ты своей искрой пришибленный.

– Как это?

– А нечего в сторону моей дочери свои руки поганые распускать, и это я еще не жаловался королю. А я пожалуюсь. Обязательно пожалуюсь на необоснованное нападение на несовершеннолетнее дитя.

– Дитя,– фыркнул герцог.

– Да, дитя,– твердо настаивал на своем отец, – ей только двести девяносто девять. Вот недавно исполнилось.

– Этой кобылице всего двести девяносто девять?– поразился охающий советник. – Никогда бы не подумал. Выглядит намного старше.

– Не твое дело как выглядит моя дочь. Все факты на лицо. Я буду жаловаться королю.

– На что ты будешь жаловаться?– Спокойствие сошло с лица важной особы.– Я просто пошутил. Если бы я кинул искру в полную силу, она уже валялась бы кучкой пепла. Сам знаешь родовую силу. А это так, понарошку. Мы просто играли. Да, Бригитточка?– Неожиданно ласковым голосом произнес Люцифуг.– Подтверди папе, что мы просто играли.

– Ага,– обрадовалась Бригитта.– Все–таки это была игра, а я уже тут надумала черт–те че. Подумала, что ты напал на меня, дедушка.

– Да ты что?– Картинно удивился дед.– Разве ж я бы напал на собственную внучку? Не рехнулся же я?

Бригитта завизжала опять так, что у всех присутствующих вот–вот готовы были лопнуть барабанные перепонки, и ринулась обниматься с дедом. Стоически вытерпев крепкие объятия вновь приобретенной внучки, герцог опять ушел в небытие.

ГЛАВА 13

В которой составление разных планов проходит на фоне музыкального сопровождения

Во время всех вышеописанных событий я сидела в одном из подвалов замка на репетиции сводного чертячьего оркестра. Это было уже третье место нашей дислокации.

Сначала мы устроились в свободной комнате недалеко от моих покоев. Комната была маленькой, чертей набилось под завязку, стульев не хватало, и черти расположились кто где: на подоконниках, кушетках и столах. Их розовые пятачки подрагивали, хвосты от нетерпения били по полу, а темные волосатые тела сливались в пугающую для меня картину– черное, волосатое, шевелящееся, противное.