– А старым людям кто рассказывал истории?

– Им рассказывали истории еще более старые люди, чем они.

– Но ведь те более старые люди тоже когда-то были детьми, да?

– Да.

– Значит, они тоже слышали истории.

Отец подумал, подумал, и сказал:

– Правильно, Дахý. Те более старые люди тоже раньше были детьми. Истории переносят детей в такие места, где им еще не удалось побывать, и могут поведать им о том, что случилось с теми, кто старше их.

Дахý заметил, что Умáв очень внимательно слушала историю, расказанную Хафáй. Раньше он никогда не видел, чтобы она так слушала других людей. Было похоже, что она питает особое доверие к Хафáй. В первый день, когда Хафáй приехала жить к ним, Дахý немного беспокоился. Но когда он узнал, что Умáв ночью повела Хафáй в Лесную церковь, Дахý перестал волноваться. Ведь он хорошо понимал, что деревья, растущие там, пробуждают страх, уважение и благоразумие, и что люди, видевшие их, не захотят умирать.

Несколько дней подряд Дахý гонял по шоссе в город Х. и обратно в селение, неизвестно сколько раз. Вдоль береговой линии все заметнее распространялось зловоние, к тому же на побережье здорово припекало. Достаточно протяженный участок восточного побережья был завален волнопоглощающими блоками, и его было очистить особенно трудно. Природоохранные организации координировали участие нескольких университетов и колледжей в уборке побережья, и по всей дороге можно было увидеть молодых ребят и девушек, таскавших мусор. Зрелище было трогательное. Правда, машин не хватало, и было очевидно, что за короткое время не получится восстановить все так, как было прежде.

Бывший одноклассник Дахý по имени Али служил рядовым менеджером в компании, занимавшейся опреснением воды, добытой из глубинных слоев океана. Он тоже приехал оценить ситуацию на месте. Надев новенькую защитную маску, он сказал Дахý:

– Знаешь, хотя газеты еще об этом не сообщали, но у нашей компании вышло из строя девяносто процентов оборудования и труб. Мусороворот за прошедшее время смял все трубы. Мы запустили подводный дрон с видеокамерой, там такое! Ты бы офигел, что там под водой творится.

– Хуже, чем об этом говорят в уездном правительстве?

– Дахý, у тебя что, башка дырявая? Можно подумать, в уездном правительстве правду скажут. Честно говоря, я боюсь, что владелец компании сбежит, просто возьмет и бросит все трубы в Тихом океане.

– Не знаю, как другие, но вот ваш директор точно на это способен.

– Блядь, да в один прекрасный день и глава уезда сорвется и следом побежит.

У жителей побережья в прежние времена море вызывало страх, ведь оно обладало великой силой, способной изменить жизнь. Но теперь у моря выпали зубы, и оно превратилось в немощного старика. Порыв ветра поднял несколько легких, высушенных на солнце пластиковых пакетов, похожих на цветы с ужасно прогорклым запахом. В те годы, когда он жил в городе Х., он всегда чувствовал, что стал наполовину амúс, и теперь он не мог не беспокоиться о будущем выживании своих друзей из народа амúс, о сохранении их традиций рыбной ловли, и без того державшихся на честном слове.

Али поднял валявшийся на земле кусок жесткой пластиковой трубы, видимо, дрейфовавшей по волнам десятилетиями, и сказал:

– Вообще-то стеклянные бутылки и прочую тару легко переработать, но вот с этими твердыми пластиковыми трубами вообще непонятно, что делать. Представляешь, несколько лет назад правительство выделило нехилое финансирование, чтобы сократить количество мусора, но это все только для показухи. А почему? Так ведь после того, как соберешь мусор, куда его девать-то? На всем Тайване не хватило бы ни мусоросжигающих заводов, ни мусорных полигонов, ни современных пиролизных заводов по расщеплению пластика, даже близко не хватило бы. Что, думаешь, города Тайбэй или Илань достаточно большие, вот они и должны разбираться с этим мусором? Как бы не так, мать его! Япония и Китай вон уже друг на друга бочку катят, кто за что отвечать должен. Зато мусору в справедливости не откажешь: морские течения взяли и разбили мусороворот на части, так что каждому достанется своя порция мусора.

Вернувшись обратно из последней поездки, когда уже сгустились сумерки, Дахý заметил, что ярко-желтой машины Алисы не было на месте. Может быть, она уже уехала на ней. Как раз в этот момент зазвонил телефон. Дахý взглянул – входящий звонок от Алисы.

– Дахý, в твоей охотничьей хижине пожить можно?

– Можно, только давненько не пользовался, не знаю, цела ли?

– Ну хорошо. Спасибо!

– Ты хочешь там жить?

– М… Ну как бы да.

– Неудобно же жить там.

– Да нет, все нормально. У меня есть палатка, и все необходимое для горных походов есть, так что не волнуйся. Кстати, у Хафáй все в порядке?

– В общем-то да. Только вот «Седьмой Сисúд» обрушился.

– Я видела. Дом на море тоже, наверное, обрушится.

– Ну, наверно. Время придет, все когда-нибудь обрушится. А ты сейчас где?

– В твоей охотничьей хижине.

– Может, мне приехать к тебе, помочь?

– Нет, помогать не надо. Дахý, слушай, я собираюсь пожить немного в уединении, а как время придет, я тебя найду.

К вечеру Дахý возвратился в селение, и Умáв сказала ему, что утром отвела Хафáй посмотреть на деревья, которые умеют ходить. «Утром все совсем по-другому, не так, как вечером». Что касается «деревьев, которые умеют ходить», то речь шла о месте, где росли фикусы и феба, особенно фикус бенджамина. Ведь фикусовые деревья имеют воздушные корни, которые свисают до земли, а потом превращаются в настоящие корни, поддерживающие дерево. В прошлом жители селения установили границу поля по фикусу, и потом вдруг заметили, что это дерево «умеет ходить».

– Приезжай весной, и ты точно сильно удивишься.

– Ты имеешь в виду в лес?

– Ага.

– Бабочки будут, – вмешалась в разговор Умáв.

– Да, много бабочек. Здесь зимой собирается столько пятнистых фиолетовых бабочек[25]. Сначала везде появляются золотые куколки. Через некоторое время у них появляются крылья, и потом вся стайка, – вот это да! – уже складывает крылья, крылышко к крылышку. Такая красота, что не веришь глазам.

– Правда, тебе правда в следующем году надо это увидеть.

– А ты оставайся. У нас в селении не хватает рук, сейчас столько туристов приезжает, и мы выживаем благодаря этому лесу и той горе, вот так.

Хафáй не ответила. Дахý показалось, что это он сказал как-то вдруг, не подумав, но раз слово уже вылетело, значит, ничего не поделаешь.