Ада сжала губы, чтобы не расплыться в слишком широкой улыбке, и тут же отвела взгляд от Ильи, пока глаза её хитро сверкнули в свете фар, обращенные к Стасу.

— Илья не рассказывал, как мы познакомились? Думаю, что нормальные девушки после такого знакомства точно не поехали бы с плохо знакомым человеком на край области в два ночи.

Стас смеётся уже открыто, громко, запрокидывая голову назад, и стряхивая пепел под ноги.

— Этот мерзавец перестал откровенничать со мной, как только ему исполнилось двадцать один год, так что я с радостью послушаю эту историю! Я всё равно не смогу вытянуть из него ни слова. Ты удивишься, но Стрелецкий может стесняться меня!

— О! Только если ты не сдашь меня ему.

— Все твои слова — наша тайна, Адалин. Просто потому, что я хочу услышать эту историю! Только не говори, что он в первую же встречу полез к тебе в трусы, потому что тогда его точно ждёт серьезный разговор о том, как правильно знакомиться с девушками, чтобы они не врезали тебе, — Стас, слишком развеселившись, улыбался так широко, что в уголках его глаз собрались мимические морщины, и от грозного бородатого байкера у него не осталось ничего. — Хотя я не вижу на его лице синяка.

Громкий рык мотора, разрезающий воздух, заставляет Адалин вздрогнуть, на что Стас лишь подбадривающе похлопывает по плечу.

Её мир — это сидеть в стеклянной коробке душного офиса, который создаёт лишь иллюзию свободы. Её мир — это ровно скошенный газон гольф-клуба, безумно долгие приёмы, от которых болит голова, и белые стены особняка в Сен-Жан-Кап-Ферра с видом на море. Лесть и лицемерие. Её мир запрещает ей отходить от нормы допустимых правил. Но вот Ада здесь — в чужом для себя мире, и дышится тут неожиданно легко и свободно. Тут нет сдавливающих горло правил. Здесь есть место искренности и чувствам. И если честно, Адалин бы с радостью променяла всё своё наследство на это всё.

В какой-то момент, когда Адалин уже расслабилась, раззодоренная разговорами со Стасом, уже было собиралась выложить ему всю историю знакомства с Ильей Стрелецким, как прямо позади них — подобно тому рыку мотора — раздаётся голос.

— Боже! Я и подумать не могла, что сам Илья Стрелецкий заявится сегодня. Да ещё и не один. Стас, как долго ты хранил эту тайну? И как же зовут это чудное создание?

— Марго, прошу, не накидывайся на неё, словно дикая кошка, — Стас закатывает глаза, ободряюще улыбаясь Адалин и поворачиваясь лицом к подкравшейся девушке. — Она же не на таможне.

Вуд тут же следует его примеру, почти сразу отмечая, какое правильное определение подобрал Стас. Ворох огненно рыжих окрашенных волос ослепили глаза вместе с чернющими — хотя виной этому мог быть полумрак вокруг — радужками подведенных карандашом глаз. Ровная линия красных губ почти обескураживала своей нахальной улыбкой.

— Адалин. Я подруга Ильи, — уголки губ дёргаются в приветливой, но нервной улыбке. Ответная улыбка Марго больше похожа на оскал хищника — и в этот до Вуд доходит осознание почему Стас выбрал такое сравнение.

— Вряд ли Глюк привёл бы сюда обычную подругу, — заискивающе прицокивает языком новая знакомая. — Ты не местная, ведь так? — Марго складывает руки на обтянутой кожей куртки груди. — Ну и из какого ты района? Города? Страны?

— Марго, что за допрос с пристрастием? — Стас рядом осуждающе хмурится, пытаясь притормозить взбудораженную не на шутку девушку.

— Ну что? Стрелецкий впервые привел не свою сестру. В такой ситуации любопытство не является грехом, — Марго переводит внимание с Адалин на байкера. — Да брось, Стас. Ты сам еле сдерживаешься, чтобы не накинуться на неё с вопросами. Так что не придуривайся, — чернота глаз снова скользнула по Адалин. — Так откуда ты?

— Из Франции.

Брови Марго приподнялись, а губы сложились в короткой фразе “ого”, пока взгляд, казалось, стал настолько внимательным, что Адалин вся съежилась.

— Осторожно генерируй последующие вопросы, Марго. Не думаю, что Илья будет рад, если ты будешь переходить границы приличия, — Стас складывает руки на груди, уже распрощавшись с докуренной сигаретой.

— Ой, знаешь что, Стас? — Марго стрельнула в байкера достаточно испепеляющим взглядом, в следующую секунду оказавшись около Адалин и скользя острыми ноготками под локоток француженки. — Мы и без тебя справимся. А то только и делаешь, что мешаешь мне разузнать всё, — цепкие пальцы хватают Адалин, удивительно мягко потянув в сторону столпившихся мотоциклистов медленным, практически прогулочным шагом. — И так, Ада. Так как мы оторвались от этого обломщика кайфа, я могу расспросить тебя обо всём.

Марго чуть склоняется поближе к Вуд, наполняя воздух заговорщическим шепотом, даже не пытаясь сдержать плутовской улыбки.

— Так значит, Франция?

Адалин медленно и настороженно кивнула, всё ещё обескураженная таким вниманием совершенно незнакомой девушки.

— И как же тебя с Франции занесло в Питер? Ты хорошо говоришь по-русски для иностранки.

— Да я… моя мама из Санкт-Петербурга. Решила, что было бы неплохо изучить эту сторону своей жизни. Пусть и наполовину, но моя кровь разбавленная русскими. Мне показалось это правильным решением. Моя бабушка по папиной линии любила говорить, что “род должен держаться вместе”, хотя сама родню матери игнорировала, — Ада задумчиво поджала губы. — Я тут по большей части из-за подруги. Мы часто встречались в Италии, в Париже или в любом другом городе, и она всё звала меня к себе в гости. Отпуск выпал на июнь, и… в общем, я попала под её чары и не смогла отказать от такого путешествия. Она меня с Ильёй и познакомила.

Почти не соврала — уж Марго Адалин точно не собиралась в красках рассказывать эту историю знакомства, как и раскрывать карты своей жизни. Марго же, кажется, не заметила недоговоров своей собеседницы. Возвела глаза к небу, прищёлкнула языком и сказала почти с явным разочарованием:

— Подруга познакомила? А я то ожидала чего-то сумасшедшего, безумного, о чём потом будет рассказывать и краснеть.

— Например?

— Ну сразу так в голову ничего не приходит, — Марго задумчиво щурится. — Секс в туалете клуба? Он подрезал тебя на своём байке прямо на пешеходном переходе, окрыленный твоей красотой. Предложил покататься, но ты не согласилась бы сразу, чтобы помучать его. Он бы попросил твой номер телефона, нашёл бы во вконтакте, телеграмме или инстаграмме. Засматривался на твои фотографии вечерами, и решился бы написать только тогда, когда ты улетела бы обратно в свою Францию. И, зная Илью, обязательно корил бы себя за нерешительность.